так вот здесь ему уже нравилось. Он надеялся заслужить доверие девушки, хотя бы немного понравиться, стать хоть другом, только бы сжалилась да ответила теплее.
Как он и ждал, девушка начинала уставать стоять. Она немного прошлась по берегу и всё же села к огню, но молчала. Видеть её прекрасные черты даже при столь слабом свете Алексей чувствовал себя осчастливленным. Она сидела напротив, смотрела на пламя. Только всё равно будто была не здесь…
— Кто этот негодяй? Он обижает Вас? — начал спрашивать Алексей в надежде помочь. — Вы же не рабыня его?… Я хочу помочь… Вы из России?
Но девушка молчала. Ещё некоторое время посидев перед костром, она поднялась и направилась к дому, откуда несколько часов назад вышла. Алексей ни за что не собирался её отпускать, скорее преградив путь собой:
— Умоляю, ответьте хоть на один вопрос.
— Я не рабыня, — слегка улыбнулась девушка. — Прощайте.
— Нет! — воскликнул Алексей, опасаясь упустить её навсегда. — Нет…. умоляю. Зачем возвращаться туда, где худо?
— Мне там вовсе не худо, — удивилась девушка. — Вы не знаете всего. Вы не знаете ни меня, ни тех, с кем я живу. С чего Вы, сударь, взяли, что я в опасности, а Вам вдруг поверю. Я таких, как Вы, встречаю в каждом городе или деревне. Презираю подобные знакомства да навязчивые встречи. Теперь всё ясно?
— Нет, — повторил Алексей. — Мне пока ничего не ясно. Умоляю, где я могу Вас увидеть вновь?
Но девушка промолчала и поспешила скрыться в доме. Дверь тут же заперли на ключ, и Алексей, бросившийся следом, не смог пройти…
6 Часть
Взглянув в очередной раз на часы, Алексей всё ждал, когда снова увидит красавицу-певицу, но она так и не входила из дома. Уже давно было утро, начинало светать. Позднее появление солнца на небосводе тем весенним утром побудило Алексея сделать самому шаг к желанной встрече.
Он постучал в закрытую дверь дома и оттуда выглянул служащий дворецкий, который тут же на русском языке недовольно ответил:
— Да не дождётесь вы никого!
— Это как понимать? — удивился Алексей.
Последующий ответ заставил его оторопеть:
— Знамо, кого ждёте! Да нет уже здесь никого. Уехали они!
— Как? — был в замешательстве Алексей и отошёл немного в сторону, на мгновение поразмыслив, а дворецкому стало его будто жаль.
Выйдя на улицу, он более тепло рассказал:
— Останавливаются сии артисты у нас каждый год, дабы в Париже выступить. Несколько часов назад отбыли с заднего двора. Сказали, что неспокойно здесь стало, не знают, когда приедут опять. Назад в Россию уехали.
— А не знаете, где в России их найти? — с надеждой взглянул Алексей, но дворецкий с сожалением помотал головой:
— Да мне такое и неинтересно было спрашивать… Выступают там по городам разным. Больше не знаю, извиняйте.
“ По городам разным ”, - вспоминалось Алексею ещё долго.
Вернувшись в меблированные комнаты, где жил в Париже с друзьями, он будто не слышал расспросов их да находящегося там Алексея Григорьевича. Сидя за столом и ужиная, они ждали ответа явившегося товарища, но тот молча встал у окна.
— Ты познакомился с ней? Ну же, — поспешил встать рядом и слегка толкнуть его в плечо Антон. — Кажется, сия девица жутко нужна.
— Ах, оставьте. У нас при дворе служанки да фрейлины куда лучше. Поедем, познакомлю! — обещал Николай.
— Да, ты обещал уже, — с нетерпением потер руки Антон, и Николай добавил:
— Не все красавицы, но каждая яркая по-своему, уверяю!
— Ой, надеюсь хоть на одну. Познакомимся! А, Лёшка? — подтолкнул друга в плечо Антон. — За твоими успехами у дам уступишь хоть одну?
— Я надеюсь…. познакомлюсь, — выдержав короткую паузу, тихо ответил Алексей, но друзья сразу поняли, что мысли его были не с ними.
Он задумчиво смотрел перед собой. Что-то в его взгляде было друзьям совершенно новым. Чувствовалась некая тревога. Словно в какую неприятность попал их друг. Видя его столь другим, друзья стали серьёзнее. Они молчали, но поняли всё пока и без слов…
— Париж уже не тот… Блеск пышности блекнет под угрозами революций. Все разъезжаются отсюда, — наконец-то нарушил тишину тёзка Алексея, и тот подхватил:
— И она…. как и все, с кем приехала…. сюда не вернутся…
— Пора домой, — улыбнулся Антон в предчувствии нового и не менее прекрасного времени.
— Да, пожалуй, — согласился Николай и обратился к Алексею Григорьевичу. — Вместе едем, Бобринский?
Но тот молчал, а его тёзка будто снова не слышал никого и не видел. Он ушёл в спальню, откуда не появлялся больше до утра. Сидя за письменным столом всю ночь, он вспоминал затронувшую его душу девушку. Девушку, имя которой не знал, не знал, чем она живёт да как, но был уверен, она — лучше всех во вселенной.
Алексей обмакивал в чернила перо и при свете нескольких свечей писал строки новой песни…
Вдруг совсем другая
На пути открылась дверь.
Куда весна столь злая
Позвала меня теперь?
Знал, что есть на свете
Чувство, что зовут любовь,
Но не знал, что где-то
Приобрести смогу его.
Песни разных много
Сочинить уже успел,
И поверить сложно,
Про любовь же я не пел.
С вихрем гроз весенних,
С радостным цветением
Ты того не зная,
В жизнь мою вошла.
Всё, чем жил, убила,
В сердце нож пронзила,
Скрылась и забыла,
Навсегда ушла.
Вся душа в тревоге
Просит отыскать тебя.
Сердце бьёт и ноет,
Жить не сможет без тебя.
Сколько лет в разлуке
Суждено пройти, но знай,
Встреча наша будет,
Для меня ведь нет преград.
7 Часть
Громогласный стук в дверь постоялого двора и чей-то зов заставил Алексея, находившегося в маленькой спаленке, отложить гитару и прислушаться…
Он уже пару месяцев путешествовал с друзьями, медленно приближаясь к России. Их остановка в Риге, на небольшом постоялом дворе немного затянулась, но друзья были рады побольше отдохнуть от тряски на дорогах да снова наслаждаться прогулками по новым местам.
Слыша происходящее за дверью, Алексей понял, что друзья встретили некоего гостя, а по голосу того узнал Озерецковского. Сложив текст песни, над которой работал всю ночь, Алексей спрятал его в карман и вышел.
— Все здесь, — будто с облегчением души сказал Озерецковский и протянул письмо поднявшемуся с кресла Бобринскому. — Увы, Ваши друзья отправляются в Россию сами.
Прочитав письмо, Бобринский удивился:
— Отчего в Ревель вдруг? Я просил в Петербург!
— Вас ждут теперь там, — развёл руками Озерецковский. — Мне жаль, но может это и к лучшему.
— Твои молитвы услышаны, Лёшка, мы почти дома, — улыбнулся
