приличный. Даже акцент есть.
— Акцент? Ты не говорил об этом раньше.
— О, да, один из тех консервативных английских акцентов, которые можно услышать только в кино. Я пытался завязать с ним разговор, чтобы узнать что-нибудь, но он не захотел общаться.
— Полагаю, это не имеет значения, поскольку я не могу увидеть его на видео, чтобы понять, знаком ли он мне. Он поедет на той же машине, что и в прошлый раз?
— Да, он попросил именно ее.
— Хорошо, это важно. — Я лезу в карман, достаю сложенную стодолларовую купюру и протягиваю ее Мэлу. — Это за твои хлопоты. Я ценю твою помощь, Мэл.
Он ухмыляется, берет деньги и засовывает их в карман.
— В любое время, босс. И если вам когда-нибудь понадобится машина, помните о «Schwartz Luxury Autos». Пользуйтесь услугами Шварца.
Зная, на какой машине она приедет, я планирую подождать ее снаружи. Я уже достаточно долго ждал, надеясь увидеть ее снова. Поэтому не собираюсь рисковать и упускать ее.
Подойдя к своей машине, я вижу подростка с черными волосами в джинсах и ярко-зеленой куртке-пуховике, который прислонился к моей машине. Он худой, в ушах у него AirPods, и ему не стоит прикасаться к моему Maserati. Он болтает по телефону, но, когда я приближаюсь, убирает его в карман куртки и ухмыляется мне.
— Извини, — говорю я, когда машина автоматически открывается.
— Я вас знаю, — говорит он с ухмылкой.
— Хорошо, — говорю я, открывая дверь машины и надеясь, что на этом разговор закончится.
— Ты не хочешь знать, почему я здесь?
Последние пять лет женщины бросаются на меня из-за моего наследства и условия, что я должен жениться. Удивительно, как мало в наше время у человека личного пространства. Мальчик-подросток — это новый поворот, и хотя некоторые мужчины моего возраста могли бы содрогнуться от страха, что это мой давно потерянный ребенок, у меня нет никаких опасений на этот счет.
И все же мне интересно, что этот мальчик здесь делает. Неужели его подговорила отчаявшаяся мать? Тетя? Неважно, кто бы это ни был, меня это не интересует. Мое сердце принадлежит одной женщине. Даже если я не знаю ее имени.
Я игнорирую вопрос и закрываю дверь машины. Когда я нажимаю на кнопку, чтобы завести двигатель, он бьет рукой по окну.
В чем его проблема?
Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на парня. Он держит свой телефон напротив меня, указывая на него. Это фотография меня с моей принцессой на бале-маскараде. Я опускаю окно, чтобы услышать, что он говорит.
— Это ведь ты, да? — спрашивает он. Когда я не отвечаю, он жует внутреннюю сторону щеки, а затем кивает. — Да, это ты. Я так и думал. — Он поворачивает телефон обратно к себе. — Я никогда не понимал, почему никто не узнает тебя под маской. Это так очевидно, что-то вроде Кларка Кента.
Мне не нравится этот парень. Он действует на нервы, и это говорит мне все, что я должен о нем знать. Ему точно кто-то платит, скорее всего, он лжец и знает, как манипулировать людьми. Я знаю, что должен убраться от него как можно быстрее, но вид этой фотографии с бала вводит меня в ступор.
— Я могу тебе чем-то помочь? — спрашиваю я.
— Нет, у меня есть все, что нужно. Но, думаю, это я могу тебе кое с чем помочь.
— И с чем же?
— С ней.
— А что с ней? — спрашиваю я.
— Ты поэтому приехал сюда, не так ли? Ты же не просто хотел поболтать с нами, бедняками? Ты выследил ее машину и думал, что сможешь узнать больше. Но не смог, не так ли? Я прав, верно? Я знаю, что я прав.
Он слишком самоуверен, даже если и прав.
— А кто ты? — спрашиваю я.
— Скажем так, я друг.
— Друг, который что-то хочет за свою информацию. — Я завожу машину.
— Нет, чувак. Ты все неправильно понял, я ничего не хочу. По крайней мере, не от тебя. Я не работаю на две стороны. Ну и ладно, убегай. Мне заплатят в любом случае.
Я понятия не имею, о чем он говорит, но знаю, что должен уехать. В его голосе слышна искренность, но в поведении есть что-то еще, что говорит мне, что он здесь не для того, чтобы быть бойскаутом. Я глушу машину.
— Тогда почему ты здесь? — спрашиваю я.
— Потому что кое-кто хочет, чтобы ты выяснил, кто она такая. — Он слегка встряхивает свой телефон. — Обычно я не обращаю внимания на такие вещи, связанные со знаменитостями, но, если кто-то заплатит мне достаточно, я это сделаю.
— Я не знаменитость.
— Да ладно. От водопроводчика до миллиардера? Этого достаточно, чтобы попасть в газеты.
— Все не так просто.
— Ничего в этой жизни не бывает просто, — говорит он, демонстрируя зрелость, присущую только уличным мальчишкам его возраста. — Конечно, тебе повезло с отцом. А это мое наследие. — Он указывает на свалку по соседству, и его плечи опускаются.
Наш разговор продолжается уже достаточно долго. Я открываю дверь и выхожу. Мне нужно выяснить, что он знает. Стоя перед мальчиком, я кладу руки ему на плечи и смотрю прямо в глаза.
— Кто она? — рычу я.
— Она не из твоего круга, — говорит он, снова указывая на фотографию в своем телефоне. — Ее зовут Карина Кэмерон.
— И откуда ты ее знаешь? — я убираю руки, а затем останавливаюсь в нескольких футах от него.
— Я не знаю. Мне назвали ее имя и дали еще немного информации.
— Да? Тогда что же ты знаешь?
— Да ладно, я что, похож на преследователя? Все, что я знаю, это то, что она каждый день ходит в больницу в центре города и работает официанткой в «John's».
— И откуда мне знать, что это правда?
— Ниоткуда, — говорит он. — Тебе придется просто поверить мне. Или не поверить. Мне все равно.
— Кто тебе все это рассказал?
— Это тебя не касается. Я не стукач, — говорит он, прежде чем уйти.
Увлекшись выяснением ее имени, я не заметил, что не спросил, в какую из трех больниц в центре города она ходит и почему. Работает ли она там? Может она чем-то болеет? Я понятия не имею.
Я не могу допустить, чтобы имеющаяся у меня информация пропала даром, поэтому направляюсь в больницу, расположенную ближе всего к ресторану «John's». Проходя через вестибюль, я замечаю, что некоторые люди поворачивают головы, чтобы посмотреть на меня. Забавно быть знаменитостью на ровном месте.
Стойка регистрации находится в центре вестибюля, за ней расположены ряды лифтов. Стойка высокая, и она выглядит
