Книга Человеческий рой. Естественная история общества - Марк Моффетт

Ознакомительная версия. Доступно 38 страниц из 188

принимая во внимание, что долговечность обществ оценивается в рамках продолжительности человеческой жизни. Постепенное исчезновение гарантировано не из-за враждебных соседей или гибели окружающей среды (хотя эти факторы сыграли значительную роль в упадке некоторых обществ) и не из-за быстротечности самой человеческой жизни, а скорее в связи с мимолетностью идентичности, которую члены общества демонстрируют друг другу и миру. Различия между людьми имеют большое значение, и изменения постепенно превращают то, что когда-то было близким, в совершенно чуждое.

Связь человека с обществом имеет глубокие корни, восходящие еще к нашему «животному» прошлому. Тем не менее идея описывать сообщества животных с точки зрения членства в нем и по принадлежности «свой – чужой», которую я позаимствовал из психологии, для биологии нетрадиционна. Мои коллеги обычно с неохотой (хотя обычно не явной) говорят о сообществах. Так, хотя в разговорном языке существуют слова, обозначающие сообщества многих видов животных (например, «стадо» – для нечеловекообразных обезьян и горилл[10], «стая» – для волков и гиеновых собак, «клан» – для пятнистых гиен и сурикатов или «табун» – для лошадей), исследователи зачастую избегают этих терминов и говорят о «группе», что приводит к потере ясности и смысла. Представьте, что вы находитесь на лекции, как я когда-то, и эколог рассказывает о группе обезьян, которая «разделилась на две группы», а потом «одна из групп вступила в конфликт с еще одной группой». Нужно очень хорошо сосредоточиться, чтобы расшифровать эти предложения: лектор имел в виду, что члены одного стада обезьян направились в разные стороны, и половина этого стада столкнулась с другим стадом и отчаянно защищалась. Хотя стадо – это, несомненно, группа, но особого рода, которую отличает от всех остальных обезьян закрытое и стабильное членство, превращающее это объединение не только в то, за что стоит бороться, но и в то, что заслуживает называться отдельным термином.

Как только группа – стая, клан, стадо, прайд и т. д. – сформирует такого рода особую идентичность, выходящую за рамки повседневных связей родителей, занимающихся выращиванием потомства, принадлежность к такому сообществу может многое дать. Какие общие черты мы имеем с такими животными? Чем мы отличаемся и, что более важно, имеет ли это значение?

Хотя примеры из мира животных помогают пролить свет на ценность общества, этого недостаточно, чтобы объяснить, каким образом люди пришли к тому, что мы имеем сейчас. Какими бы естественными ни казались большинству населения наши большие государства, они не являются необходимостью. До расцвета цивилизаций (под которыми я имею в виду общества с городами и монументальной архитектурой) люди заселяли пригодные территории, формируя общества меньшего размера: племена, зависимые от примитивного земледелия (подсечно-огневого и мотыжного) и скотоводства, и охотники-собиратели, добывающие все продовольствие в дикой природе. Эти общества были нациями того времени. Много тысячелетий назад, во времена, когда все люди были охотниками-собирателями, предки каждого живущего человека были с ним связаны. Многие народы Новой Гвинеи, острова Калимантан (Борнео), тропических лесов Южной Америки, Африки южнее Сахары и в других частях света сохраняют основные связи с несколькими сотнями или тысячами людей в племени, которое продолжает существовать, по большей части независимо от национального правительства.

Для того чтобы охарактеризовать самые первые общества, мы можем привлечь свидетельства об охотниках-собирателях недавнего прошлого и данные археологической летописи. Нашим предкам, охотникам-собирателям, огромные страны, которые сейчас заставляют сердца преисполняться гордостью, вероятно, казались бы непостижимыми. Мы выясним, что сделало возможной такую трансформацию, приведшую к появлению обществ, которые продолжают ущемлять интересы чужаков, пусть даже эти общества стали столь многочисленными, что большинство членов не знают друг друга. Равнодушная анонимность, характеризующая современные человеческие общества, может показаться ничем не примечательной, но это очень важно. Кажущееся обыденным действие – мы беззаботно заходим в кафе, полное незнакомцев, – одно из самых недооцененных достижений нашего вида, и оно отделяет человечество от большинства других позвоночных, у которых существуют сообщества. Тот факт, что животные, принадлежащие к таким видам, должны быть способны распознавать каждую особь в своем сообществе, – это ограничение, на которое большинство ученых не обращает внимания, но оно объясняет, почему ни львы, ни луговые собачки никогда не создадут трансконтинентальные царства. Способность чувствовать себя комфортно среди незнакомых членов нашего общества с самого начала дала человеку преимущества и сделала возможным существование государств.

В летописи жизни на Земле объединенные множества, составляющие современные человеческие общества, – уникальный случай для вида, чьи представители размером больше ногтя. Как бы то ни было, моя профессиональная подготовка связана с существами гораздо меньшего размера – общественными насекомыми, в частности с муравьями (из личных предубеждений). Идея, лежащая в основе этой книги, пришла мне в голову, когда в городке недалеко от Сан-Диего я наткнулся на поле сражения длиной несколько километров, где две суперколонии аргентинских муравьев, каждая численностью несколько миллиардов, защищали свои территории. Тогда, в 2007 г., эти лилипуты сначала заставили меня задаться вопросом о том, насколько большое число индивидуумов, муравьев или людей, может быть настоящим обществом. В этой книге мы рассмотрим, как муравьи, подобно людям, реагируют друг на друга таким образом, что их сообщества могут оставаться анонимными: нам – и им – нет необходимости знать друг друга как индивидуумов, для того чтобы сохранять отдельные общества. Такая способность предоставила людям возможность превысить ограничения размера сообществ, характерные для большинства других млекопитающих: это явление мы впервые наблюдаем в обществах охотников-собирателей, которые разрослись до многих сотен и в конце концов проложили дорогу к великим республикам.

Каким образом реализуются анонимные общества? Наш муравьиноподобный подход к идентификации друг друга основан на общих чертах, которые обозначают индивидов как членов одного общества. Но таких маркеров, которые у муравьев представляют собой просто химические вещества, а у людей могут варьироваться от одежды до жестов и языка, недостаточно, чтобы всецело объяснить, что́ сплачивает цивилизации. Условия, благоприятные для роста человеческих обществ, по сравнению с условиями для обладающих маленьким мозгом муравьев, были строгими и неустойчивыми. В ответ на растущую численность членов своего общества люди используют проверенные временем навыки из своих ментальных ресурсов для того, чтобы сделать жизнь приемлемой. Усиление различий между индивидами за счет рода занятий и других отличительных признаков (наше объединение в группы) – часть всего комплекса. Возможно, еще более интересно, что возникновение неравенства (которое я буду обсуждать отдельно, как проявляющееся в появлении лидеров) настолько же важно для формирования общества и роста населения. Мы принимаем эти феномены как нечто само собой разумеющееся, но среди охотников-собирателей существовали значительные различия: некоторые общества кочевников были обществами равных.

Сосуществование разных рас и этносов в рамках общества началось в основном с появлением земледелия, с ростом готовности принимать различия между индивидами, включая и власть других.

Ознакомительная версия. Доступно 38 страниц из 188