Дороти, сжав зубы, сверлила его взглядом.
— Она не ребенок!
— Ты права, — огрызнулся Нед. — Скорее, что-то вроде лекарства для расшатанной психики…
— Ха! Теперь ты показал себя во всей красе!
— Просто пытаюсь внушить тебе, насколько скор и неправеден твой суд. — Глаза Неда пылали зеленым пламенем. — Ты отказала мне в праве знать, что я стал отцом. Отказала в праве самому решать за себя. Лишила меня возможности быть рядом, когда тебе явно приходилось туго. А ведь даже убийце дают возможность высказаться в суде.
Поток этих неистовых обвинений на мгновение ошеломил Дороти, и она поспешила оправдаться.
— Ты уверял меня, что не хочешь детей, Нед Шеннон! Поэтому не изображай из себя пострадавшую сторону. Я оставляю тебе твою свободу и независимость.
— Я не говорил, что хочу быть свободным и независимым. Я не хочу! — твердо заявил он. — Я как раз узнавал у Трейси, сколько времени займут приготовления к свадьбе.
К свадьбе! Дороти лишилась остатков сил. Она отпила воды и протянула стакан Трейси, которая так и стояла рядом, онемев от этой стремительной страстной перепалки. Дороти устремила на нее тяжелый подозрительный взгляд:
— Что ты ему сказала, Трейси?
— Я?! — пискнула та. На ее подвижном лице боролись выражения тревоги и осторожного сомнения. Победило смиренное сожаление. — Ну, гм… он спросил, кто я такая. И я… гм… дала свою визитную карточку.
Карточку! «Традиционное бракосочетание. Мы осуществим Вашу мечту». И ее адрес и телефон, отпечатанные черным по белому!
Дороти застонала, осознав, что джинн выпущен из бутылки и загнать его обратно невозможно. Она откинулась на подушку, подобрала под себя ноги и, отвернувшись к стене, закрыла глаза. Столько многомесячных стараний — и такой плачевный результат!
— Если я сказала что-то не то… — донесся встревоженный голос подруги.
— Не вини Трейси за разговорчивость, Дороти, — спокойно прервал ее Нед. — Я бы все равно узнал — так или иначе.
Возможно, он прав. Нед Шеннон не отступит, пока не добьется своего. Как и в своем деле — реставрации старинной мебели. Он работает и работает над предметом, пока тот не становится, именно таким, каким и должен быть. Всему виной их встреча у лифта, а вовсе не болтливость Трейси.
Дороти только сейчас заметила, что в комнате очень тихо. Посетители ушли, дети лежали спокойно, никто не включал телевизор. Конечно, реальная жизненная драма намного интереснее: конфликт незамужней матери с отцом ее ребенка. А Нед так привлекателен и так убедительно и последовательно отводит все ее обвинения! Две благополучные жены, делившие с ней комнату, явно должны испытывать к нему симпатию, ведь они не знают того, что известно Дороти. Какая гадость!
— Чашечку чая? — спросила Трейси, очевидно считая этот прием способным разрядить любую обстановку. — Думаю, она ей не помешает, Нед. Схожу приготовлю.
— Замечательно, — тепло одобрил тот.
Дороти услышала, как вышла Трейси. Звук отодвигаемого стула и скрип сиденья сообщили ей о том, что Нед сел. Итак, он намеревается взять ее осадой! Глупо прятаться от него! Нужно расставить все точки над i, и лучше сделать это здесь и сейчас!
Дороти перевернулась на спину, открыла глаза и собрала всю свою волю в кулак, чтобы противостоять влечению, которого не уменьшили ни время, ни обстоятельства.
Нед встретил ее взгляд прямо и спокойно. Лицо его выражало смесь сочувствия и решимости. Дороти почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы. Он беспокоится за нее!.. Ребенок — сложность, которой ему хотелось бы избежать, но чувства Неда к ней не изменились. Значит, необходимо вновь повторить трудный и болезненный отказ.
Как просто было бы забыть обо всем и обрести тепло, уют и почувствовать то наслаждение, которое она испытывала рядом с ним. Нед обнимал бы ее, гладил ее спину и целовал волосы, и Дороти бы чувствовала, как его тело переполняет желание, и… Она так тоскует по нему! Но если сейчас поддаться своей слабости, Нед окончательно завлечет ее в свои сети и неизбежные последствия будут значительно хуже, чем нынешнее чувство утраты. Лучше оставаться независимой.
— Мне не нужна твоя помощь, Нед! — твердо заявила она.
— Я думаю иначе, Дороти! — Взяв ее руку и нежно погладив, словно напоминая о существующей между ними связи, он добавил: — Я думаю, нам нужно как можно скорее пожениться.
— Нет! — Она вырвала руку, словно обжегшись. — Я не хочу выходить за тебя, Нед!
— Почему? Это наиболее разумный и практичный выход.
— Я не могу допустить, чтобы у моей девочки был отец, которому она не нужна.
— Если ты беспокоишься о ребенке, позволь мне заверить тебя…
— Ее зовут, — яростно прервала его Дороти, — Джоанна!
— Джоанна? — Нед пожал плечами. — Не очень-то сочетается с фамилией Шеннон, Давай придумаем какое-нибудь другое имя.
— А по-моему, Джоанна Барнс звучит прекрасно!
Нед заметил упрямое выражение на ее лице и дипломатично отступил:
— Хорошо. Если это имя так тебе нравится, я готов с ним смириться. — Его лицо просветлело. — Впрочем, Джоанна — не так уж плохо. Мы можем называть ее Джонни, Джонни Шеннон — как славно!
— Джоанна — девочка, Нед! — напомнила Дороти с едва сдерживаемым негодованием. — Она — моя дочь и останется Джоанной Барнс. Я не собираюсь выходить за тебя замуж!
Нед тяжело вздохнул, но в его глазах мелькнуло хитрое выражение.
— Ладно, мы просто будем жить вместе.
— Я не намерена делить с тобой кров, Нед! У меня своя жизнь, я устроила ее как хотела, и ни я, ни моя дочь не нуждаемся в твоей поддержке.
— Смело сказано! Но что, если твои прекрасные планы где-нибудь дадут сбой?
— Я справлюсь!
— Ты справишься лучше, если рядом буду я.
— Нет!
— Посмотрим, — заявил Нед, и стало ясно, что он не позволит, чтобы его вычеркнули, отстранили и забыли.
Дороти тяжело вздохнула. Нед будет бороться за свои права, что бы она ему ни говорила. Ее охватила слабость. Господи, хоть бы Джоанна завопила во всю силу своих маленьких легких! Это заставило бы Неда поскорее уйти. А если бы она своими криками завела других детей, он исчез бы в мгновение ока, можно не сомневаться!
Вернулась Трейси и, бросая опасливые взгляды то на Дороти, то на Неда, поставила чашку с чаем на передвижной столик.
— Тебе лучше? — с надеждой спросила она.
Трейси Уэлли была поразительно напористой особой и великолепным продавцом. Она могла кого угодно уговорить приобрести что угодно, и уговариваемый при этом оставался в восторге от своего выбора. Трейси всегда выглядела безукоризненно и профессионально — от роскошных огненных волос до обутых в дорогие туфли ног. Ее улыбка ослепляла, а светло-ореховые глаза завораживали. Трейси плыла по жизни в блаженной уверенности: что бы ни случилось, все к лучшему. Ее оптимизм вдохновлял окружающих, но сейчас Дороти требовался лишь ее профессиональный опыт.
