И всплакнет. Позже студенты узнают, что выйти замуж не по важе — это действительно мезальянс: неравные в личных, финансовых, социальных характеристиках жених и невеста. Узнают, что красношарка — это рябина, а сипуга — метель. И такая гордость брала, когда спустя несколько полевых лет ты начинал понимать обращенную к тебе речь старожила! Мог понять, ответить, почувствовать себя своим. Это чувство принадлежности к чему-то безвозвратно уходящему Андрей запомнил на всю жизнь и всю жизнь же заново его познает в каждой экспедиции. Судьба так сложилась, что родную и понятную филологию пришлось поменять на этнологию. Крен в сторону истории был вынужденным шагом — в университете закрылась лингволаборатория за смертью всех, кто мог вести ее в новый век. К середине нулевых покинули этот мир все представители филологической элиты университета. Старая школа ушла, смену себе не взрастили, а руководству не было дела до не приносящей доходы лаборатории. После первой этнографической разведки пришло осознание, что глобально ничего не поменялось: и филологи-фольклористы, и историки-этнографы имели дело все с теми же старухами в платках. Андрей все также чувствовал себя причастным к чему-то большому, великому и, как бы ни было больно, уходящему. Так, в попытках ухватить время за хвост, шла жизнь.
Андрей был высок, статен, харизматичен и до невозможного обаятелен. Он, как его обычно характеризовал Алексей, по подобию Бенн Ганна был в детстве благовоспитанным мальчиком, но начал играть в науку, связался с этнографами и покатился. Характер имел исключительно мягкий. Как и все пираты, Андрей был не женат («А точнее разведен», — поправлял Алеша). Когда- то, в далекой аспирантской юности, Андрей женился на одногруппнице. Аспирантура успешно закончена, юность безвозвратно ушла, а жена бессовестно уехала в Германию. Точнее уезжала она на совесть обмениваться опытом с немецкими коллегами («За казенный счет, между прочим», — вставлял ремарку бюрократ Леша).
Но, видимо, в процессе обмена забыла об истинных целях заграничной командировки и смысле фразы «даю клятву любви и верности». И дала какому-то немецкому этнологу («Да пусть забудется его имя учениками и последователями», — говорил страшное проклятие Алеша). После такой оказии Андрей клятвам и бабам не верил. Бабам особенно. Но меньше их от этого не любил.
На третьей неделе учебного года Мария поняла, что профессор не подозревает о ее существовании. Студенты сказали, что видели его в среду в деканате. Значит, он все же бывает на работе. Но работать не спешит.
После очередного проведенного самостоятельно семинара Маша решила обратиться на кафедру. Секретарь выслушала ее, подперев подбородок кулаком.
— To есть вы хотите, чтобы Андрей Евгеньевич приходил каждую субботу на ваши пары?
Вопрос был задан с такой интонацией, что Петрова поняла: она не должна этого хотеть. Но все же кивнула.
— Он на свои то не ходит… Единственное, что я могу вам посоветовать — обратиться к Галине Васильевне. Все внутренние проблемы кафедры решает заведующий.
— Эм-м, — замялась девушка. — Нет, спасибо. Нет никакой проблемы.
Идти на поклон к бабе Гале категорически не хотелось. А вот сходить к декану с той же самой целью — это всегда пожалуйста. Алексей Егорович придерживался демократических взглядов на общение с подчиненными и студентами. К нему можно было прийти практически в любое время и с любым вопросом. Но сегодня Маше не везло: у Вавилова было совещание. Когда она уже собиралась уходить из деканата, дверь его кабинета приоткрылась, и сам выглянул в приемную.
— Вызови мне Евстигнеева. И свари кофе проректору, пожалуйста.
Секретарь подошла к кофемашине и взглядом показала на Марию. Декан выглянул за дверь и улыбнулся новой ассистентке кафедры этнографии.
— Добрый день… Эм-м… — мужчина смутился. — Всегда плохо запоминал необычные имена. У сына в садике большую часть детей зовут, как древнерусских князей. А я ведь историк! Но все равно не могу запомнить, всех этих Святополков и Яромиров в колготках.
— Мариам, — напомнила девушка. — Но мне больше нравится просто Мария.
Секретарь понесла в кабинет Вавилова кофейную кружечку на подносе.
— Хорошо, просто Мария. Что вы хотели? Только у меня буквально минута.
— Андрей Евгеньевич не пришел ни на одно занятие… — Маша пожала плечами. — Нет, вы не думайте, у меня все получается. Просто хочется, чтобы кто-то посмотрел со стороны, оценил.
— Я вас понимаю. Только от Андрея толку, как от козла молока… Я советую вам обратиться к Галине Васильевне. Она самый опытный педагог на факультете. И, кстати, раньше она вела методику преподавания гуманитарных дисциплин. Вот кто точно сможет вас оценить и посоветовать, как сделать курс лучше.
"Да что вы заладили-то? Галина Васильевна, Галина Васильевна…", — вспылила Мария. Вот к кому она точно не пойдет за советом, так это к заведующей. Не стоит будить спящую собаку.
Но она проснулась сама… После третьей пары баба Галя зашла в аудиторию, дождалась, когда третий курс разойдется, и приказным тоном начала разговор.
— Не надо трогать Андрюшу! Я таких как ты знаю! Опутываете мужиков, малолетки… Мне не надо рассказывать, что ты его ищешь ради высоких целей. Можно подумать, мы тут только тебя и ждали…
Маша не стала это терпеть и, подхватив свои вещи и книги, вышла из кабинета. Все эти обвинения были не столько оскорбительными, сколько смешными. Но она знала, что тратить время на споры было бессмысленно. Баба Галя славилась упорством и непреклонностью.
Уже по дороге домой, в дачный поселок, Мария решила, что у нее остался один вариант — обратиться непосредственно к самому Нагорному. Все началось совсем не так, как она планировала, но ничего не было потеряно. Профессор по-прежнему являлся ее куратором, хоть и не особо рьяно бросившимся исполнять свои обязанности.
Лекции Нагорного по расписанию стояли во вторник во второй половине дня. Маша перенесла свой обеденный перерыв на два часа и, вызвав такси, поехала в университет. В аудитории профессора не оказалось. Он нашелся на кафедре. В компании бабы Гали.
Профессор сидел спиной к двери, заполняя документы. Мария постучала по косяку.
— Здравствуйте. Андрей Евгеньевич, можно вас на минутку?
— Смотря зачем, — не поворачиваясь ответил Нагорный.
— Я ваш ассистент, — с улыбкой начала девушка. — Хочу…
— По всем вопросам обращайтесь в деканат. Господин Вавилов вас проконсультирует.
Мужчина пододвинул стопку бумаг Галине Васильевне, указывая на один из абзацев шариковой ручкой.
— Это нужно переписывать. Скажите вашему аспиранту, что согласно новым требованиям…
Таким неизящным образом он дал понять, что разговор окончен. Маша еще пару секунд смотрела на спину мужчины, медленно осознавая, что он не хочет ее даже выслушать. Последнее, что она видела — полный торжества взгляд бабы Гали. Она «отвоевала» своего любимчика, получив все его внимание.
