чтобы успеть на шведский стол в гостиницу. Притворившись ребёнком постояльцев, я поела горячего и успела проглядеть забытую кем-то газету.
Заголовки кричали о трёх убитых семьях.
В моей душе шевельнулось чувство вины — могла ли я как-то им помочь? Но здоровый прагматизм быстро его задавил — я хорошо представляла, что в этом теле, без суперсил и без оружия — меня бы просто убили во второй раз.
Предупредить их я тоже не могла.
В газете были адреса. Вчера я купила на рынке карту. Значит, можно было проверить места преступлений и поискать улики, которые могли бы привести к людям, которые меня убили.
Глава 3. Авроры
Во времена работы на Протекторат я брала уроки по вскрытию замков, но никогда не думала, что они пригодятся. Просто всегда было намного легче отправить рой под дверью и открыть её изнутри, или использовать насекомых, уже находившихся в комнате.
По этой причине, навыки мои были в крайне запущенном состоянии, и на взлом замка на заднем дворе первого дома ушло больше сорока пяти минут. На взлом третьего дома — двадцать минут. Это изматывало и раздражало; несмотря на то, что я теперь могла контролировать одно насекомое, его даже близко было недостаточно, чтобы открыть дверь.
Зрения и других органов чувств насекомого тоже не хватало даже для того, чтобы просто удалённо разведать здание. В своей прошлой жизни я бы использовала тысячи насекомых, мое зрение и другие органы чувств были бы смесью ощущений всех этих насекомых. В любом случае, зрение насекомых оставалось недостаточно хорошим, и моей новой связи было недостаточно.
В конце концов я ощутила, как щёлкнул замок под рукой, найденные кусочки проволоки всё-таки выполнили свою задачу. Поморщившись и оглянувшись, я скользнула внутрь дома.
Никаких следов крови. Неудивительно. Жильцы, предположительно, погибли в автокатастрофе вместе со своим десятилетним ребенком. Они не привлекали моего внимания, пока я не заметила историю о происшествии, и не сделала своих выводов.
Одно убийство или даже два могли остаться незамеченными. Три означали повторяющийся сценарий.
В газетах находили странным, что две другие молодые семьи погибли по естественным обстоятельствам. Что меня волновало — подлинная причина, по которой они стали мишенями. Если между данными тремя семьями было нечто общее, оно сильно помогло бы мне в определении того, где может быть нанесён следующий удар.
Это был третий дом, и первые два оказались провалом. Жившие там казались обычными людьми: семейные фотографии на стене, игрушки и прочие вещи. Если я и сунула в рюкзак несколько ценных вещей, то кто бы обвинил меня? Всё равно ценности вряд ли пригодились бы погибшим, и даже еда в их кладовках, скорее всего, испортилась бы, к тому времени, когда полиция завершит свое расследование.
Так что я пила молоко и ела сыр из их холодильников — роскошь, недоступная в моем маленьком туннеле. Я проверила банковские книжки и паспорта, просмотрела записи; сделала все, что в моих силах, дабы найти любую возможную подсказку, которая дала бы необходимую мне зацепку, ведущую к следующему шагу.
В одном из домов нашлась одежда, подходящая мне по размеру. Это было кстати — одежды, прихваченной из дома Скривнеров, было недостаточно. Я даже рискнула принять быстрый душ.
Все драгоценности и ценные вещи, какие можно, я складывала в рюкзак. Всё ещё было неясно, как их в ломбард потом сдавать, но несколько идей у меня имелось. Четыреста фунтов, которые я получила от родителей, рано или поздно закончатся, и вряд ли у меня получится устроиться на работу.
Это было унизительно: я была супергероиней а до этого — боссом преступного мира. А теперь опустилась до мародёрства и домушничества.
Проверяя их почту, я услышала, как открывается входная дверь. Я застыла, затем осторожно скользнула к большому панорамному окну, выходящему на задний двор, со шторами до самого пола, и я спряталась за них, позаботившись о том, чтобы мои ноги не торчали наружу. Свой рюкзак я сунула за другую половинку штор.
Помогло и то, что я была маленькой и худой.
— Маглы тут еще не проверяли? — услышала я голос.
— Они были заняты двумя другими случаями. Здешние маглы просто погибли в автокатастрофе, так что обыск тут не являлся первостепенной задачей.
— Выглядит подозрительно, что трое детей, поступающих в Хогвартс, погибли в одну ночь, и ещё один ребенок пропал. Маглы всё время погибают, но мне это не нравится.
— Думаешь, кто-то нацелился на них? Наши противники любят делать вид, что ничего не знают о жизни маглов, но они знают достаточно, чтобы сфабриковать одну или несколько смертей.
— Ну, они бы обратили на себя внимание, не так ли? Чистокровные любят делать вид, что они не понимают маглов, причем так сильно, что намеренно одеваются так, словно никогда не видели ни одного магла. От обливиаторов поступали кое-какие жалобы о проблемах, которые вызывает такое поведение.
— Словно половина из них и не живёт прямо посреди маглов. Не все могут жить в Хогсмиде, — произнёс второй голос. — Просто не хотят, чтобы их чистокровные дружки знали, что они контактируют с маглами.
— Ну, те, что постарше, всё ещё помнят, как одевались маглы, и думают, что с тех пор ничего не изменилось. Словно магловская мода не меняется каждые лет двадцать.
— Мне кажется, что она меняется скорее каждые десять лет, — сказал второй голос.
— Чёрт, у маглов кучу всяких товаров по дешёвке можно приобрести. А ты знаешь, некоторые из этих богатых ублюдков прижимистее, чем гоблин в день уплаты налогов. Они наверняка тайком приобретают всякое дешёвое магловское дерьмо.
— Ну, это уже вне нашей компетенции. Мы здесь просто для того, чтобы убедиться, что маглы не найдут ничего компрометирующего. Меньше всего нам нужно, чтобы какой-то магловский аврор нашел уведомление о зачислении.
— Мне казалось, что паренёк ещё не получил своё письмо.
— Это самое забавное — у всех этих детей дни рождения в августе. Они должны были получить свои письма последними, и когда профессора заметили, что письма не отправлены, они подняли тревогу и указали, где искать.
— Разве эти письма не должны были вручаться из рук в руки?
— Мертвецу письмо не вручишь.
— Так из-за чего беспокоиться здесь?
