прикинулся больным. А вскоре, чтобы не попасть еще в какой-нибудь переплет, он решил убежать из дома в Москву.
Но поскольку рассчитывать на какое-либо транспортное средство он не мог, то, прихватив с собой два учебника – «Арифметику» и «Грамматику», решил добираться туда пешком. А чтобы держаться верного пути, следовал за караваном, перевозившим рыбу. Сбежал он из дому в декабре 1730 года и до Москвы шел ровно три недели.
И в 1731 году Михаил начал обучение в «Спасских школах», то есть в Московской славяно-греко-латинской академии. А уже через четыре года он был одним из лучших учеников. По окончании же академии талантливый юноша, оказавшийся в числе лучших выпускников, был направлен для дальнейшего обучения в Германию. И уже в ноябре 1736 года Ломоносова зачислили в Марбургский университет, где изучал физику и философию, химию и математику.
Здесь же в 1736 году Михаил познакомился с Елизаветой Цильх – немкой по национальности. Свела же их, можно сказать, случайность, поскольку ему пришлось жить на квартире у Цильхов. Постоянно встречаясь с милой, скромной и искренней девушкой, Ломоносов вскоре обратил на нее внимание. А спустя недолгое время его увлечение развилось в глубокое чувство. Впрочем, Ломоносов довольно своеобразно понимал любовь, считая, что она «есть склонность духа к другому кому, чтобы из его благополучия иметь услаждение».
Михаил и Елизавета испытывали взаимные симпатии уже около двух лет. И только в 1738 году они признались в своих чувствах. При этом Ломоносов прекрасно осознавал ту ответственность, которую брал на себя, собираясь жениться. Прежде всего, Ломоносов не имел средств для содержания семьи. К тому же его возлюбленная была другой веры.
Тем не менее, когда Елизавете исполнилось 18 лет, она стала гражданской женой Ломоносова. А 19 ноября 1739 года она родила ему дочь. В церковной же метрике с немецкой педантичностью было записано: незаконнорождённая, в связи с тем, что их брак был гражданским, а не церковным. А в следующем году 26 мая Ломоносов наконец-то обвенчался с Елизаветой Цильх в церкви реформаторской общины Марбурга.
А спустя двенадцать месяцев, в мае 1741 года, Ломоносов вернулся в Санкт-Петербург. Супруге, которая была беременна вторым ребенком, он почему-то велел не писать. А ждать от него вызова в Россию.
Два года Елизавета не получала ни одной весточки от Михаила. За это время в январе 1742 года успел родиться и спустя месяц умереть их сын Иоханнес. Можно лишь предполагать, что пережила бедная женщина, брошенная мужем с дочуркой на руках; какие мысли посещали ее в это время. Но, так и не дождавшись письма от мужа, она решила действовать сама. И в феврале 1743 года обратилась к русскому послу в Гааге графу А.Г. Головкину с просьбой переслать в Петербург ее письмо мужу. Меньше чем через месяц послание нашло своего адресата. И для тех, кому о нем стало известно, стало настоящей бомбой. Ведь в Академии наук, где служил Михаил Васильевич, его считали холостяком, поскольку о своей женитьбе на немке он никому не рассказывал.
Конечно, этому обстоятельству можно даже попытаться найти объяснения. Например, одно из них, что женитьба российского студента на иностранке в период стажировки была незаконной: для этого требовалось разрешение Академии наук. Кроме того, можно предположить, что Ломоносов в это время пытался обустроить жилье и заработать достаточно денег, а уж потом вызвать к себе семью. Но это слишком натянутые и малоубедительные объяснения. Ведь разговор идет не о двух-трех месяцах, а о двух годах.
Да и его странные слова, как свидетельствуют очевидцы, сказанные после того, как он прочитал письмо: «…Но пусть она приедет, если хочет; я завтра же пошлю ей письмо и 100 рублей денег», – говорят о том, что деньги у него были, по крайней мере на то, чтобы оплатить дорогу жены и дочери…
И вот летом 1743 года семья наконец-то воссоединилась. А вскоре Михаил и Елизавета обвенчались в православной церкви. Правда, согласно российскому законодательству, такие браки разрешались лишь тогда, когда дети будут воспитываться в православии. Но, конечно же, в этом случае иначе быть и не могло. Уже в России первая дочь Ломоносовых в четырехлетнем возрасте умерла. Но в 1749 году Елизавета родила другую дочь – Елену, получившую это имя в честь матери Михаила Васильевича.
Известно, что до самой смерти Михаила Васильевича Ломоносова, то есть более двадцати лет, супруги жили вместе. Но вот каких-то особых сведений об их семейных отношениях сохранилось очень мало. В частности, о бурных скандалах, супружеских изменах и распрях в хрониках того времени нет даже намеков. «По разным наукам у меня столько дела, что я отказался от всех компаний; жена и дочь моя привыкли сидеть дома… И по сие время ужились мы в единодушии», – писал он в письмах друзьям.
По своему характеру великий ученый был домоседом. Поэтому к разного рода светским развлечениям относился с безразличием, как, впрочем, и к посещению театров. И все свое время посвящал научной деятельности. Когда же возникала необходимость обязательно присутствовать на официальных светских мероприятиях, Михаил Васильевич непременно появлялся вместе с Елизаветой Андреевной, что, безусловно, свидетельствовало о взаимопонимании в семье.
Умер же гениальный ученый и энциклопедист на руках жены и дочери в 53-летнем возрасте от воспаления лёгких. А спустя полтора года вслед за мужем в мир иной отошла и Елизавета Андреевна.
Необычная любовь Иммануила Канта
Большинство биографов знаменитого немецкого философа Иммануила Канта утверждают, что он ни разу не состоял в браке, оставаясь всю жизнь холостяком. Более того, в доме Канта никогда не появлялись женщины, причем и служанки тоже. Пишут, что был у него лишь преданный слуга Лампе, которого он вроде бы уволил за то, что тот женился…
Впрочем, среди философов это не такое уж и редкое явление. К закоренелым холостякам относились Платон, Декарт, Гоббс, Локк, Лейбниц, Юм, Кьеркегор, Ницше и многие «любители мудрости», по тем или иным причинам избравшие безбрачие.
Но конечно же, Кант, как и все мужчины, в молодые годы мечтал о красивой девушке, о страстной любви, о женитьбе. Однако, «когда мне могла понадобиться женщина, – признавался философ, – я не был в состоянии ее прокормить, а когда я был в состоянии ее прокормить, она уже не могла мне понадобиться…». Но это заключение относится к тому периоду жизни философа, когда он получил известность и им заинтересовалась пишущая часть общества.
А ведь Кант жил и до того, как он стал знаменитым. А это признание он сделал после того, как перешагнул шестидесятилетний рубеж.
