Я наотрез отказалась покрывать кудри лаком. Меня не убедило пятиминутное нытьё, что вся работа пойдёт насмарку, стоит только надеть шапку.
— Обижаешь, я пользуюсь только качественным продуктом. Он оставляет после себя лёгкий цветочный шлейф. — Нина сделала вид, что и правда обиделась, пока запихивала плойку и лак в хозяйственную (по-другому сложно назвать этот баул) сумку, из которой тут же выскочил целый чемодан с косметикой. Подруга подмигнула мне, когда моя челюсть упала на ковёр: — Я подготовилась.
— Я вижу.
Ещё через полчаса моё лицо сияло, словно наполированное столовое серебро. О чём я, кончено, сообщила Нине.
— Не выдумывай! Макияж естественный, ничуть неяркий. Я просто замазала твои синюшные круги под глазами. Если будешь постоянно дежурить в больнице, то никогда от них не избавишься.
Я закатываю глаза.
— Какая разница, где не спать.
Нина пошла со своей инициативой гораздо дальше. Она решила выбрать мне наряд.
— Ты не забыла, что я всего лишь должна забрать неизвестно что у соседа, а не направляюсь на новогоднюю вечеринку.
— Вот! — Неуёмная подруга выудила из шкафа обтягивающие чёрные лосины и светлую вязаную тунику. — Надевай!
Спорить с ней — лишь оттягивать неизбежное.
— Идеально! — Нина захлопала руками, когда я вышла в зал полностью собранная. Неизвестно для чего.
— Сразу предупреждаю, что не пойду с тобой отмечать новый год! Мне хватило прошлого раза.
— Фу, — она сморщилась, — не напоминай. Нет, думаю, тебе сегодня будет не до меня. — Подруга махнула рукой и направилась к выходу.
Мы молча оделись и вышли на площадку. Я взглянула на соседскую дверь, поджилки сжались, и я тут же шагнула назад.
— Нет, — выдыхаю. — Я не смогу.
— Даже ради подарка от бабушки? — удивилась Нина.
Закусываю губу.
— Что я должна ему сказать? — Паника растянулась внутри мелкой паутинкой.
— Придумаешь по ходу.
Пальцы похолодели.
— Так! — строго одёрнула меня Нина. Она схватила меня за предплечье. — Отставить панику! Ты просто спросишь у него, не пришло ли ему что-нибудь для тебя!
— И всё.
Глава 4
POV Лена
Пока мы собирались, точнее, пока Нина собирала меня, зимнее солнце скрылось за горизонтом. И в подъезде опять темно, словно в непроглядном туннеле, где не видно света в конце.
— Ненавижу ваш подъезд. Куда вечно девается лампочка? Я сама лично на прошлой неделе купила и поставила.
— Разбили.
Я собрала осколки и выбросила, пока никто не поранился.
Не закрываю дверь, чтобы хоть что-то видеть. Фонарик взять с собой как-то не успела.
— Ладно, так даже романтичнее будет. — Нина останавливается перед дверью Антона. — Как говорится, темнота — друг молодёжи.
Указательный палец ложится на звонок, Нина хихикает.
— Дерзай, подруга! — Она нажимает, затем разворачивается и сбегает вниз по лестнице, оставив меня один на один с неизвестностью.
Я вскидываю руки к лицу, решая, закрыть глаза или рот. Вместо этого опускаю руки вниз, заламываю пальцы. Не ожидала, что Нина смоется, заварив эту кашу.
Внутри задребезжала каждая клеточка. Живот неприятно стянуло.
Оборачиваюсь на дверь. Ещё не поздно. Могу прямо сейчас скрыться в своей квартире. Притворюсь, что ничего не было. Я никогда не получала никакого письма. Бабушка не подавала мне непонятные сигналы.
Спрячусь в безопасном месте, оставив всё как есть. Антон не узнает, что у меня не все дома. Наше общение ограничится соседскими приветствиями и кивками.
Хотя кто сказал, что должно что-то измениться? Я могу просто задать вопрос и получить на него отрицательный ответ. Вот и всё, как говорится. Ничего сложного.
А позже, под бой курантов, зайду на его страничку, посмотрю на новую фотографию. Возможно, он выложил в социальную сеть, как веселится с друзьями или семьёй в этот праздничный день. В то время как я стою под его дверью. Нарядная, но не нужная.
В голове вихрем проносятся мысли. В своём сознании я уже спряталась в четырёх стенах. Безопасность. Ничего не изменится. Стабильность.
Но ноги продолжают упрямо стоять на месте в ожидании, когда дверь откроется.
Она не двигается целую вечность. Мне так кажется. По моим ощущениям прошли годы. Уже мелькает надежда, что его нет дома. Он далеко.
Сердце замирает, когда глазок загорается жёлтым светом. И хлынуло вниз с потоком воды, как на горке в аквапарке, когда щёлкнул замок, дверь приоткрылась и показалась взлохмаченная голова Антона.
Он смотрит на меня. Его глаза заморгали, словно он не верит, что видит меня, а рот приоткрывается от удивления.
Да, я и сама не верю. Завожу руки за спину, сцепляю окаменевшие пальцы.
— О, привет, — поспешно, будто запыхавшись, выдаёт парень. Его пальцы принимаются активно поправлять волосы, имитируя расчёску, зачёсывая взлохмаченные каштановые пряди назад. Делаю вдох, хочется сказать ему, не делать этого. Он даже так выглядит как мечта.
Высокий. Широкоплечий. Красивый. Немного растрёпанный. С лёгкой щетиной, покрывающей скулы и мужской подборок.
Карие глаза, иногда кажущиеся гораздо темнее. Как, например, сейчас. Густые брови и ресницы. Заострённый нос. Идеальный изгиб губ: моё сердце сходит с ума каждый раз, когда они двигаются, чтобы поздороваться со мной или подарить мне улыбку.
— Привет, — выдавливаю улыбку, хотя так и хочется сжаться. Вот бы у меня вырос панцирь, как у черепахи. Ногти клацают друг об друга.
Из квартиры Антона льётся свет, как и из моей. Мы оказались на освещённом островке посреди угольного царства. Из-за впечатляющей разницы в росте мне приходится поднять голову, чтобы вдоволь налюбоваться.
Парень тоже смотрит на меня. Внимательно, и не шевелясь. Сердце трепещет в груди. О чём он думает, глядя на меня? Что видит?
Его рука сжимает ручку двери. Он ждёт. Я нервно дёргаю плечами. Антон хмурится.
— Что-то случилось?
— Нет, — вырываю руку из-за спины, чтобы отрицательно помахать ей перед собой, вторя голове. Затем принимаюсь кивать, словно болванчик: — Эм… то есть да… ничего не случилось, но… — Засасываю губу. — Прости, что беспокою.
Антон наклоняется ко мне, шагнув вперёд.
— Всё в порядке. — Губы едва заметно улыбаются, но глаза тревожно вглядываются в моё лицо. — Я был бы рад, что ты заглянула просто так, но что произошло?
