гнева, который вытекает из него, как кровоточащая рана, — осложнения, которое нам не нужно.
Когда коктейль готов, я выключаю блендер, наливаю напиток в высокий стакан и выношу в гостиную, держа в другой руке тарелку с тостами с арахисовым маслом и желе. Кейн сидит на диване, и я с облегчением вижу, что он надел футболку. Он смотрит на меня, держа в руке телефон.
— Мне написал Джулиан, извинился за то, что не сообщил об Александре, и велел передать тебе, что инстинкты оказались верны. Орден подтвердил цель.
Я протягиваю коктейль, и Кейн берёт стакан, задевая мои пальцы своими. Я сажусь на противоположном конце дивана и опираюсь на подлокотник, натягивая одеяло на голые ноги. После чего беру тост с тарелки и откусываю. Кейн с интересом наблюдается за мной, а затем глотает коктейль и слегка кивает.
— Очень вкусно, теперь я определённо не такой ворчун.
Я смеюсь и чувствую себя лучше. Неловкость, которая возникла на кухне, исчезла, и мы можем сосредоточиться на том, что действительно важно.
— И какова же цель? — спрашивает Кейн. — И когда, по-твоему, произойдёт нападение?
Я прожёвываю тост и говорю:
— Во французском квартале есть часовня, очень популярная в это время года. Судя по тому, что я уловила, атака произойдёт сегодня вечером, во время Рождественского концерта.
— Сегодня? — Удивление в его голосе очевидно. — Не в канун Рождества или во время мессы или какой-нибудь другой службы?
— Нет. — Я качаю головой, закрываю глаза и возвращаешь в момент когда почувствовала намерение террориста, и картина в сознание была настолько ясной, что я не могла ошибиться в том, что они собирались делать, и когда. — Нет, сегодня вечером. Концерт бесплатный для всех, там будут люди всех вероисповеданий. Приходят даже не религиозные, потому что им нравится дух Рождества.
— Тогда всё ясно. — Его восхищение заставляет меня светиться от гордости. Я пытаюсь скрыть удовольствие. — Это определённое заявление — парень охотится не за одним типом людей, а за всеми.
Какое-то время мы сидим в тишине, размышляя и доедая завтрак. А когда заканчиваем, Кейн берёт мою тарелку и уносит на кухню вместе со своим пустым стаканом. Когда он возвращается, садится на диван ближе ко мне, и его бедро едва касается кончиков моих пальцев под одеялом. Кейн пристально смотрит на меня, и взгляд становится холоднее, чем раньше.
— Какой у нас план? — спрашивает он так, словно ожидает, что такой у меня есть. Будто он мне доверяет. От этого возникает уверенность, что я могу делать то, что искренне считаю важным.
— Для начала нам нужно кое над чем поработать вместе. Согласен?
Он приподнимает уголок рта не совсем в улыбке.
— Мне нужно немного больше представления, о чём ты говоришь прежде, чем взять на себя обязательства. Не пояснишь?
Я глубоко вдыхаю, ища смелость для правды, которую собираюсь выдать.
— В тебе заперто столько боли и гнева. — Он отводит взгляд, и я кладу руку ему на плечо. — Это не осуждение, и ты неплохой человек из-за этого. На самом деле, я думаю, что ты храбрый и удивительный раз несёшь всё это в себе, при этом пытаешься помогать людям, служа Агента Ордена. Думай об этом, как о заболевании, которое требует лечения, и я могу в этом тебе помочь.
Последние мои слова привлекают его внимание.
— И ты можешь? — когда я киваю, он опускает взгляд на мою руку. — Значит, ты хочешь меня вылечить?
— Ты не сломлен, а ранен. И я говорю об исцелении.
— Исцеление? — произносит он, но не как вопрос, а так словно не может поверить, что такое вообще возможно.
— Да, исцеление. — Я вкладываю в это слово всю уверенность, на которую способна. Я знаю, что могу это сделать, могу помочь Кейну, если он позволит. — Будь ты ранен в бою ты бы сделал то, что нужно и снова отправился бы на сражение. Это то же самое, просто рано невидимые.
Он молчит. И я тоже, давая ему возможность обдумать мои слова. Всё получится только в том случае, если Кейн позволит мне попробовать.
Наконец, он кивает.
— Ну, давай.
Я улыбаюсь и меня накрывает облегчение, да так внезапно, что комната начинает кружиться.
— Спасибо.
— Полагаю, это я должен тебя благодарить. — Он пытается улыбнуться, но выходит немного натянуто. — Что мне нужно сделать?
Реальность того, что я собираюсь сказать, поражает и я мгновенно краснею.
— Ну, тебе нужно снять футболку.
— Футболку? — В его глазах мелькает искорка юмора. — Тебе мало было?
Я смеюсь
— Это необходимо, правда. Контакт кожа к коже более эффективен. Если тебе неудобно, понимаю, но тогда уйдёт больше времени.
Кейн встаёт и стягивает футболку через голову одним плавным движением. Я удивлённо смотрю на него, а он пожимает плечами и мышцы великолепно играют под кожей.
— За все эти годы я усвоил кое-что — когда красивая женщина просит тебя снять футболку, ты это делаешь, возможно, другого шанса никогда не будет.
У меня вновь алеют щёки, а он улыбается. И понимающая улыбка говорит о том, что он осознаёт, какой эффект оказывает на меня. Я качаю головой, встаю, затем указываю на диван.
— Садись. Вернусь через минуту
Он делает, как я говорю говорю, — садится и откидывается на спинку дивана.
— Буду ждать.
Я направляюсь в спальню, снимаю ночную рубашку и хватаю майку с шортами. Одеваюсь и возвращаюсь в гостиную. Кейн округляет глаза при виде меня и обводит взглядом моё тело, задерживаясь на обнажённой коже. Я чувствую тяжесть его внимания, как физическое прикосновение. Затем сглатываю.
— Как я и сказала, контакт кожа к коже очень важен. Ты мне доверяешь?
• Да. — Это слово даёт мне надежду, что всё получится. Я подхожу к Кейну, который запрокидывает голову и не сводит с меня глаз, пока я не оказываюсь прямо перед ним. Сделав глубокий вдох, я забираюсь к нему на колени, обхватывая его ногами. Он обнимает меня, будто это естественно, задерживая пальцы на пояснице и задевая участок обнажённой кожи между майкой и шортами. Я борюсь с желанием выгнуться навстречу его прикосновению. Его глаза потемнели, а центр радужки стал ярко-голубым.
— Всё хорошо?
— Да, — отвечает он хриплым голосом и слегка ёрзает подо мной. Я чувствую выпуклость в его штанах, и меня охватывает трепет от того, что я так на него подействовала. особенно когда он добавляет: — Правда сейчас держусь на волоске, но в остальном всё в порядке.
Не разрывая зрительного контакта, я кладу пальцы правой руки на его подбородок.
— Мне придётся опустить все щиты, я не смогу удержаться от проецирования эмоций,
