Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 62
– В каком виде хранятся материалы картотеки? На бумаге? В электронном?
– Вероятно, в электронном.
Генерал встал, прошелся по кабинету, остановился перед картой, сложил руки за спиной. Повернулся к Пескову.
– Мы можем задействовать для изъятия информационного пакета, – произнося эти слова, Макарычев невольно поморщился, – наших людей в Турции?
– Исключено, Дмитрий Константинович. Группа Чироева прекрасно вооружена.
– Возможность похищения Чироева как держателя банка данных?
– Сложно. Наша агентура приспособлена для разведывательных мероприятий. Силовые акции потребуют от них неоправданных затрат, в том числе и материальных.
– Значит, спецназ, – подвел итог Макарычев, садясь в кресло. Он вытащил новую сигарету, помял немного своими крепкими пальцами, вздохнул и убрал обратно.
– Дмитрий Константинович, – Песков откашлялся, – я еще раз считаю необходимым подчеркнуть, что задействовать части специального назначения – значит обречь себя на поражение. Специфика наших групп – диверсии в глубоком тылу противника. Уж вам это известно лучше, чем мне, – поспешил добавить Песков, но генерал никак не отреагировал на эти слова. – А здесь нужна точечная акция с мгновенным захватом информации. Помимо того, нарушение территории союзного США государства может привести к международным осложнениям. В Турции замечательная система охраны границ. А заброска отряда возможна только из нашей страны.
– У нас нет другого выхода, Алексей Павлович, – устало произнес Макарычев. – Считайте, что это приказ. И потом, если не спецназ ГРУ, то кто?
– Ну тогда, – вздохнул Песков, – я бы рекомендовал использовать спецназ ВДВ. В каком-то смысле – это антипод спецназа ГРУ. Подразделения десантников умеют работать быстро и слаженно именно во время выполнения разведывательных акций. Есть еще одна неплохая мотивация. Поскольку турецкие власти могут оказать серьезное противодействие, операция должна производиться только с моря и только ночью. Грузинская, а точнее – аджарская, сухопутная граница для переброски десанта исключена. Резонно высаживаться в территориальные воды Турции. А это хорошо умеют делать как раз десантники. Нужен, кстати, также подходящий предлог. В противном случае наших ребят покосят еще на берегу.
Макарычев долго играл зажигалкой, высекая кратковременные маленькие языки пламени. Наконец провел рукой по лицу, поднял глаза:
– В семьдесят восьмом году мне и еще трем спецам приказали захватить одного очень крупного натовского чиновника. Считалось, что в его распоряжении имеются сногсшибательные материалы о характере новых вооружений альянса. Место проведения операции – до предела цивилизованный Брюссель. Нас перебросили в Бельгию по документам внешнеторговой организации. Дело нам предстояло в целом несложное. Если бы не одно «но»... Руководство оставило нам несколько вариантов возможных действий. Ликвидация объекта на месте после экстренного «потрошения» являлась абсолютно крайней мерой. На нее можно было идти только в исключительных обстоятельствах, при угрозе захвата группы. Все бы хорошо, – Макарычев машинально закурил, – да только чиновник никак не хотел «колоться». Он оказался крепким орешком. Я принял решение переходить через бельгийско-французскую границу, чтобы затем доставить «груз» на советское судно, пришвартованное в Бресте. Это был запасной вариант отхода. Мы взяли в аренду машину и через Льеж подъехали к границе. Тогда ведь не было никаких шенгенских виз, но таможенный контроль, хоть и не очень взыскательный, все же существовал. Я придумал неплохой план: мы насильно накачали натовца виски, причем до такой степени, что он не мог даже самостоятельно передвигаться. Он хотел что-то объяснить таможеннику, но еле шевелил языком. Для него загодя были сделаны поддельные документы, так что погранконтроль мы легко прошли, а таможенники лишь посмеялись нам вслед. Тот же трюк мы проделали в Бресте перед посадкой на борт советского судна. Кстати, внезапно оказавшись в России, натовец одумался и рассказал все что надо. После чего был тайно возвращен обратно. И, кажется, даже не потерял своего места. Подумаешь, прогулял несколько дней. С кем не бывает...
Макарычев замолчал, аккуратно погасил окурок.
– Я к чему это говорю? Всегда требуется проявлять личную инициативу. Это необходимо любому спецу. Жестких правил здесь нет. И быть не может. Но десантникам я не доверяю. Они привыкли рубить сплеча. А тут необходима филигранная работа. Так умеют действовать одни грушники.
– О подлинных целях операции будет знать только один человек – командир группы. Она должна быть сводной, собранной из разных подразделений. Так сказать, с бору по сосенке. Мы постараемся подобрать лучших из лучших. Я считаю, что можно подключить Ефременкова из Генштаба, не раскрывая, конечно, характера задания. Филигранность операции придаст ей командир. Я уже подобрал на всякий случай одну кандидатуру.
– Кого? Луговского? Торцева? – Макарычев назвал известные ему фамилии спецназовцев ГРУ.
– Нет, это десантник. Очень известен на Северном Кавказе. – Песков опять открыл свою папку. – Капитан Михаил Ястребов. Настоящая фамилия – Родных, 1967 года рождения. В армии – с 1984 года, после учебки год воевал в Афгане. Остался на сверхсрочную. Закончил Рязанское высшее командное училище ВДВ. Сражался в Карабахе, Таджикистане, Приднестровье, Югославии, Чечне. Два раза в составе спецподразделений участвовал в акциях за пределами бывшего СССР, из них один раз – на территории Турции. Это была точечная операция по ликвидации небольшого диверсионного отряда чеченского полевого командира Рахманова, проводимая недалеко от грузинской границы. В 1997 году, после Хасавюртовских соглашений, Родных ушел в отставку. За самовольное убийство двух чеченцев был арестован и приговорен к восьми годам лишения свободы с отбыванием наказания в ИТК строгого режима. Это был своего рода показательный процесс. Тогда вытягивались в струнку перед международными наблюдателями: смотрите, мол, как мы можем. Но в 1998 году Родных организовали побег по указанию ГРУ.
– Кто же явился его инициатором? – спросил Макарычев с явной заинтересованностью.
– Карамышев из третьего управления. По секретному распоряжению Совбеза они тогда готовили особый отряд для диверсионной деятельности на территории Чечни. Кажется, сам побег был санкционирован руководством ГУИНа.
– Хм, занятно. Я поговорю с Карамышевым. Продолжайте.
– Тогда же Родных получил новую фамилию – Ястребов, образованную от его позывного времен афганской войны. С 1999 года он постоянно работает в Чечне. Как говорится, безвылазно.
– Да, я о нем слышал, – кивнул Макарычев. – Но не могу сказать ничего определенного об уровне подготовки. Все-таки спецназ ВДВ приспособлен для решения домашних задач. А здесь – сложнейшая операция в одной из стран НАТО. Хорошо, Алексей Павлович. Я подумаю и завтра сообщу вам окончательный ответ. Спасибо за материалы.
Когда за куратором операции закрылась дверь, Макарычев долго ходил по кабинету, задумчиво стоял около карты, всматриваясь в кривые очертания нарисованной им эллипсоидной окружности на северо-восточном побережье Малой Азии. Видимо, так и не приняв какого-то определенного решения, генерал вызвал аналитика Иванченко.
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 62
