губы, скользнула язычком по его уху и шепнула:
– Продолжай, мальчик! Ну… Чего остановился? Продолжай! О-о-о-х! – она судорожно вздрогнула. – О-о-о-о-х! Какой ты… А-а-а-а…
***
Так как с ней не было ни с кем и никогда прежде. Но всё закончилось. Всё всегда заканчивается.
Он осторожно отпустил её, отстранился. Аллонда привалилась к стене, её слегка шатало, и дыхание ещё было частым и глубоким. Она непослушными пальцами одёрнула подол юбки, спрятала в вырез зацелованную грудь. Подняла на него огромные голубые глаза, не зная, что сказать.
Сказал он.
– Аллонда… Выходи за меня замуж!
Огромные глаза стали ещё больше, она окинула его взглядом с головы до ног и фыркнула, не сдержавшись. Смущённый её смехом, он тоже понял, что, пожалуй, руку и сердце предлагают не так…
Ну, хотя бы штаны натянуть обратно не мешало бы – что он тут же и сделал.
Она рассмеялась ещё громче над его смущением и торопливыми попытками одеться.
– Вот дурак! – смотрела вновь насмешливо и колко.
– Я не дурак. Я тебя люблю.
– Как тебя хоть зовут-то?
– Эливертом, – пожал плечами Ворон.
– Эливертом… – задумчиво повторила она. – Любишь, значит? Жди! Я сейчас.
Она проскользнула мимо, вернулась в лавку, хлопнула дверью. Потом что-то скрипнуло… Задвижка? Похоже, заперла дверь на щеколду.
Аллонда заглянула в кладовку, где он так и продолжал стоять истуканом.
– Ну… Пойдём, Эливерт! – она потянула призывно за руку.
– Куда?
– Наверх! – лукаво усмехнулась красотка, уже ступив на лестницу.
– Зачем?
– У меня наверху кровать есть, – улыбка блеснула жемчужными зубками. – На кровати не пробовал? Это куда удобнее…
Ворон поднимался за ней по ступенькам, как привязанный, улыбался очумело и всё ждал, что проснётся сейчас в своём холостяцком логове. Ведь так не бывает! Он, ясно-понятно, везунчик и любимчик судьбы, но ведь не настолько…
Спальня была точно такой, какую он себе воображал, пока нёс дозор у лавки своей красавицы. И сейчас он даже опешил, глядя на широкую белоснежную кровать, напоминавшую огромный пушистый сугроб снега, какие он помнил ещё по детству на Севере.
– Ну, что стоишь, мальчик? – хмыкнула Аллонда, глядя на его замешательство. – Раздевайся!
Он моментально стянул через голову рубаху.
– А ты… красивый… – она подошла на шаг ближе, тонким пальчиком прорисовала извилистую линию по загорелому торсу вокруг фигурки ворона, что болталась на шнурке, и он почувствовал, как волна неуёмного желания накрывает снова. – И горячий… Чего так долго вокруг да около ходил, а?
Он снова пожал плечами.
– Думал, выставишь прочь…
– Не-е-е-т… До утра я тебя отсюда не выпущу! – обольстительно улыбнувшись, пригрозила белокурая. – А может… и дольше остаться позволю…
***
– О, ты всё ещё здесь? – она потянулась как кошка, улыбнулась, ещё не открыв полностью глаза.
– А где мне быть? – улыбнулся в ответ Эл.
Он давно не спал: лежал рядом, любовался ею.
– Так ведь всё получил, что хотел, пора и сбежать. И вообще, я думала, ты мне приснился…
– Сбежать? – хмыкнул Ворон. – И не надейся! И я… не всё получил. Мне одной ночи мало. Я тебя навсегда хочу. Аллонда, так ты пойдёшь за меня?
Она смотрела на него довольно долго, потом покачала головой, улыбаясь польщённо.
– Ну, точно дурак! Я думала, ты это так, для красного словца, вчера брякнул… Или на радостях, что я тебе дала… А ты серьёзно, что ли? После того, что было, ты, как честный человек…
– А что же, тебя серьёзно замуж позвать нельзя? – пожал он плечами. Добавил без тени сомнения: – Я тебя люблю. И я для тебя сделаю всё, что попросишь.
– Ишь ты! Откуда только нарисовался такой – зелёный совсем, а наглый как… – засмеялась она. – Когда успел-то? Влюбиться. Что ты знаешь обо мне, мальчик? Ты меня два дня как увидел…
– Три дня! И что ты мне всё – мальчик, мальчик… – досадливо поморщился Ворон.
– А сколько тебе лет? – хитро прищурилась Аллонда.
– Да уж побольше, чем тебе…
– Ну, сколько? – не унималась девица. – Двадцать хоть есть?
– Есть, – уверенно солгал он.
Ну, накинул немного – нынче уже осень, до третьего дня зимы совсем чуток осталось… И будет двадцать. Так что, вроде и не соврал.
– Выглядишь совсем мальчишкой… – она улыбнулась снова, но теперь уже без насмешки, протянула руку, погладила его плечо. – Но… сила в тебе такая… Даже пугает!
Она помолчала задумчиво.
– Я не привыкла к таким молоденьким. В меня всегда мужчины много старше меня влюблялись. Опекали, баловали. С такими как за крепостной стеной. Я и сама боевая, ты же видишь… Слабаков и дураков не терплю. А сверстники – вечно такие шалопаи: ни ума, ни денег, ни заботы, ни…
– И много их было… взрослых и сильных?
– Ревновать будешь? – усмехнулась она. – Зачем тебе знать про них, а, мальчик? Про тех, кто был прежде… Если я буду с тобой, иных не будет. Клянусь – только ты, и никого больше.
– Этого достаточно, – кивнул он. – Обещаю о прошлом больше никогда не спрашивать.
Она придвинулась ближе, обняла, уткнулась в него.
– Ты другой. Совсем другой. С тобой не хочется быть сильной, не хочется доказывать ничего, хочется сдаться. Сразу. Без боя. Не привыкла я так… Меня это пугает.
– Аллонда, это ведь не война, это любовь… – он запустил пальцы в её льняные кудряшки. – Не бойся, голубка моя! Я тебя никогда не обижу, не брошу, я тебя любить буду, всю жизнь. Знаю, всё так началось… глупо… Но я здесь не забавы ради! Я тебя взаправду люблю.
– Значит, хочешь жениться? – она выскользнула из его объятий, села, выпрямилась во всей красе, и не подумав прикрыть самые аппетитные места. – Так вот! Я за тебя выйду! Но сперва… Подаришь мне дом! Да такой, чтобы обзавидовались все. Докажи, что любишь, что на всё для меня готов! Если купишь мне дом, роскошнее моего собственного, буду твоей женой. Хорошо бы где-нибудь в столице… – мечтательно добавила белокурая. – А срока тебе даю… Год! Успеешь до следующей осени?
Он посмотрел на неё лукаво прищурившись.
– Что, думаешь, не смогу? Зря надеешься! Я – парень не бедный. Будет тебе дом. Такие хоромы, что
