Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 110
у нас – что – непонятно, зачеркнуты эти строчки в письме.
Отец взял из моих рук письмо, посмотрел его и как бы с досадой сказал:
– Наши Порт-Артур сдали, ну, это к лучшему.
Почему отец сказал, что сдача Порт-Артура к лучшему, – я так и не понял. Бабушка набожно перекрестилась. Я же, набравшись храбрости, сказал отцу:
– А все же мы японцев победим.
Отец посмотрел на меня и сказал:
– Молод ты еще, сынок, и тебе не понять этой мудрости.
Мне стало почему-то нехорошо, стыдно своих слов, в голове мелькнула мысль – как это так, что наш белый царь и не победит японского царя. Почему же русский царь Петр Великий победил шведов, почему же Россия победила Наполеона? Хотелось в эту минуту поговорить с отцом, но вспомнил, что он сказал обо мне – «молод ты еще», хотя я с ним был не согласен, ибо мне шел тринадцатый год. Я окончил сельскую школу и считал себя взрослым.
Не сказав больше ни слова отцу, я решил спросить нашего уважаемого сельского учителя, кто же в войне с Японией победит. Однако мне не пришлось скоро увидеть учителя, и я забыл этот вопрос.
Правительство царской России с первых дней войны с Японией опозорилось. Эта печальная весть разносилась с быстротой молнии по всей Руси, вызывала революционный подъем рабочего класса промышленных городов, докатилась до глухих деревень и сел. Но русский мужик не хотел верить в то, что Россия в войне с Японией проиграет. Он знал свою могучую силу, он знал, что если для этой силы создать необходимые условия и направить ее на правильный путь, то эта сила всегда победит. Но факты – упрямая вещь. Они говорили о том, что японцы на море потопили наш флот, а на суше – захватили Порт-Артур и наступают на Харбин.
Крестьяне стали задумываться и искать причины поражения, стали больше прислушиваться к рабочему классу. Начали больше брать пример с городского рабочего, который в это время под руководством революционных партий поднимал повсюду восстания. Революционная волна с еще большей быстротой, чем вести о неудачах на Дальнем Востоке, начала разливаться по деревням и селам и вовлекать их население в революционное движение. К осени 1905 и весне 1906 года крестьянское восстание охватило все Поволжье.
Эта новая волна совпала с началом моей сознательной жизни и никогда не изгладится из памяти.
…Осенний вечер окутал непроницаемой темнотой небольшие избы с соломенными крышами. Моросил дождь. Казалось, что в такую погоду да еще после тяжелого дневного труда на полевых работах крестьяне села Шатрашаны должны были погрузиться в сон. Но народ не ложился спать. Время шло к полуночи, а огоньки все еще светились то в одном, то в другом конце села, в большинстве изб.
Ночные сторожа не раз уже прошлись по улицам села, давая знать о себе, что они бодрствуют, а стало быть, хорошо сторожат. При другой обстановке, когда не было волнений в народе, сторожа не раз бы заглянули в окно той или иной избы, где долго горел свет. Несколько позднее узнал бы урядник села, что крестьяне допускают «беспорядки», и пошла бы «писать губерния».
Почему же долго не ложились спать крестьяне в этот осенний вечер? На то была веская причина. Гаврила Иванович Гуськов сегодня приехал из города Симбирска и привез весть о том, что в селе Нагаткино восстали крестьяне и что мужики прогнали управляющего помещика Белякова и все помещичье движимое и недвижимое имущество забирают и делят между собой. По приезде Гаврилы эта весть быстро облетела все село. А вечером крестьяне группами по десять-пятнадцать человек собрались в избах и обсуждали этот вопрос.
В избе, которая стояла недалеко от церкви, посреди села, которая принадлежала моему отцу, также собралось до двух десятков крестьян. Здесь же был и Гаврила Иванович Гуськов, наш сосед. Младшие мои братья спали, а я, несмотря на позднее время и сон, от которого слипались мои глаза, лежал на полатях и чутко прислушивался к каждому слову. Говорили много о восстании нагаткинских крестьян. Большинство одобряло и хвалило эти смелые действия.
– Вот, друзья, как надо обращаться с этими кровопивцами, а мы с вами спины до земли гнем перед каким-то басурманом, этим управляющим князя Голицына. Больше того, мы даже не знаем, кто он и откуда эта нехристь приехала. Где его выкопал князь Голицын?!
Молодой парень лет двадцати с небольшим Афанасий перебил речь Гаврилы Гуськова и продолжал:
– Ты, брат дядя Гаврила, ежедневно поденно работаешь в имении и ежедневно видишь управляющего, да и речь его слышал. Помнишь, как он тебя распекал, когда ты своей лошади сноп овса взял со скирды. А посмотри на его рожу, и сразу можно установить, откуда эта гадина.
– Я думаю, что он француз, – вставил Гаврила.
– Какой черт француз, ты обрати внимание, какой он злой. Французы такие не бывают. Хотя черт их знает.
Не дождавшись ответа, Афанасий сделал заключение, что управляющий, видимо, из Германии, а может, еще хуже – японец.
– Вот до чего, братцы, мы дожили. На нашей матушке-Руси помещики себе и управляющих как будто бы не могут найти, а почему? Они боятся русского человека. Через иноверцев, они считают, скорее и лучше содрать с нас шкуру. – Это говорил отец.
Когда он умолк, в избу вошел учитель Иван Степанович Новиков. Он принес с собой какие-то брошюрки, которые передал отцу. Отец попросил внимания и предложил прочесть брошюрку, которая была озаглавлена «Хлеб, соль и свобода». В ней популярно и очень понятно было изложено об эксплуатации трудового народа; о грабеже, который ведут торговый и промышленный капитал. В конце брошюрки было стихотворение, которое через несколько дней в открытую пели мальчишки. Некоторые строки я помню до сегодняшнего дня.
Повесим на горьких осинах
и попов, и дворян, и царя.
За землю, за волю, за хлеб трудовой
пойдем мы на битву с врагами…
Брошюра взволновала наших мужиков не меньше, чем весть о восстании нагаткинских крестьян.
Долго продолжали мужики говорить о том, что нужно делать. Наконец, было решено созвать общественный сход, под предлогом обсуждения вопроса о купле помещичьей земли.
Крестьянское восстание продолжало расширяться по всей Симбирской губернии. Среди населения основной темой разговоров только и было, как о восстании то одного, то другого села.
Шатрашанские крестьяне ждали с нетерпением общего схода, который был назначен на один из воскресных дней в октябре месяце. Мужики торопились с общим собранием, они под тем или иным предлогом
Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 110
