посговорчивее.
Я отвернулась от него. Всё равно топором не треснет, свидетелей много. Телега поравнялась с нами.
– Ах так, - прошипел где-то сзади этот гнусный упырь. А как бы вы на моём месте его прозвали? - Ну, держись. Народ, - заорал он, огибая меня с телом под ногами, и выходя на дорогу перед телегой, - требую суда! Эта девка, - ткнул в меня топором, - только что убила человека, я свидетельствую!
«Вот же козлина старая», - подумала я, поскорее придавая лицу скорбное выражение. Даже вселенскую печаль, наподобие той, когда батюшка ловил меня на краже конфет с буфета.
С телеги слезли два похожих друг на друга мужика. Один крепкий увалень с пегой окладистой бородой в чёрной рубахе и жилете, второй долговязый, помоложе, oдет в серые штаны и рубаху. На его гладком юношеском лице торчал крупный нос, и топорщились рыжие как у отца усы. Я быстро окрестила их Усач и Бородун.
Бородун направился ко мне. Моя вселенская скорбь с одинокой слезинкой, скатившейся из уголка глаза, слегка смягчила его.
– Это правда? – пробасил он.
– Нет, - я усиленно затрясла головой. - Он жив, можете удостовериться сами.
– А почему голый? - удивленно рассматривал тело мужчина.
– Так у полюбовницы был, – всхлипнула я.
– У полюбовницы? - Бородун оглянулся на Усача, и тот поспешил к нам. Подошел и пощупал пульс. Подняв голову, утвердительно кивнул.
– Рассказывай, - приказал мне.
– А что рассказывать? Я в Требунцах живу, а этот, который мой муж, котяра рыжая, - я слегка поддала ногой тело, - наладился бегать в Верхние Мышки к полюбовнице, словно ему меня мало.
Для полноты чувств надо было пару раз всплакнуть, что получилось у меня плохо, зато я знатно высморкалась в платочек.
– И-и-и? - поторопил меня Бородун.
– Я его сегодня ночью выследила, притворилась, что сплю, - самозабвенно сочиняла я, благо всё детство этим занималась, – а он в окно вылез и побежал қ ней, а я за ним.
– Так далеко же? - удивился Усач, словно сам не раз этим занимался.
– Да не, - махнула я рукой, - пешком часа полтора, и там. В общем, выследила я его окаянного, схватила первое попавшееся орудие, – махнула на лопату, - и как заору, чтобы краля его выходила, как заору! А этот, пока я его полюбовницу стращала, огородами убежать вздумал.
– Хорошо убежал, - хмыкнул Бородун, – почитай полдороги пробежали.
– Так я и стала уставать, - стала жалиться я, - ножки ослабели, ручки задрожали… Вот потому в сердцах лопату-то и кинула. Кто ж думал, что он оступится и головой об камень жахнется, - то, что стукался он пару раз, уточнять не стaла. - Помогите довезти до ближайшего трактира, а? Там что-нибудь уже придумаю, хоть портки на голый зад куплю.
Бородун задумчиво почесал бурную раcтительность на своём лице. Ничего не надумав, посмотрел на Усача.
– Поможем, что ли? - крякнул он.
– Куда деваться, - пожал плечами долговязый, - не бросать же мужика без штанов в чистом поле?
– Не, - поддакнула я, - никак негоже это, а вдруг что случится? Потом маяться будете, что не помогли.
Бородун вопросительно уставился на меня, и я поняла, что без денег он шагу не сделает.
– Грошик? - сделала умильное лицо, а этот жадюга помотал голoвой.
– Пару? - продолжала торговаться я, а мужик с топором злобно наблюдал, как утекают его деньги прямо из-под носа.
– Полсеребрушки,и довезём до дома, – предложил этот казнокрад, а ведь казна-то хоть и драконья, но не бесконечная же!
Я вздoхнула и посмотрела на своего голозадого суженого, принимающего сoлнечные ванны в блаженңо расслабленном состоянии. Как бы красота у него не обгорела, облезет еще потом…
– Полсеребрушки, и с вас верёвка, - предложила я, на том и cошлись.
– А верёвка тебе зачем? – загоготал Бородун. - Свяжешь, что ли?
— Не-а, - покачала головой, - к телеге привяжу, чтобы от стыда не сбежал. А то знаю я его. Набедокурит и скачет словно козёл по полям.
Они перенесли моего непутёвого дракона до телеги и сгрузили его с краю, сдвинув слегка тюки. Усач, посмеиваясь, нашёл мне верёвку. Я отдала денежку, обливаясь в душе слезами и угрожая рыжему всё с него взыскать. Привязала его за правую ногу, уселась рядом,и телега тронулась. Мужик с топором погрозил мне кулаком, а я показала ему язык. Как ни крути, а я за полсеребрушки ехала на телеге вместе с недоделанным драконом.
Минут через десять Бородуну надоело ехать молча.
– Эй, как тебя там кличут? - крикнул он мне.
– Бозена, - соврала я, подумав, что теперь бы не забыть, как сама себя назвала.
– Ты вот мне скажи, Бозена, замуж-то по любви выходила?
– А то? - удивилась я. - Как же без неё родимой! Пару раз на сеновале любились, пока папенька не застукал.
Мужики прыснули, а мне того и надо было, пусть считают меня местной простушкой.
– А дальше? - настаивал Бородун.
– А дальше, – и меня понесло расписывать свадьбу и всё остальное.
Кто же знал, что Тимон пришёл в себя и подслушивает мои разглагольствования про детишек и семейную жизнь. С телеги его снесло подобно ветру,только раз и засверкали пятки по дороге, да в придорожных кустах мелькнул голый зад. Верёвка резко натянулась,и Тимон полетел головой вперёд. Телега как ехала, так и ехала , Бородун даже не сразу понял, что пассажира нет. Через минуту Тимона выволокло за ногу из кустов. Надо сказать, что анатомию своего жениха я уже рассмотрела во всех ракурсах. А он так ничего, ещё бы ума в голове,так цены бы ему не было.
– Стойте! – заорал он, не желая ехать на пузе вслед за телегой.
– Ох, оказия-то какая! – переполошился мужик с бородой, останавливая воз. – Не ушибся? Что ж ты не удержался, что ли? - продолжал выспрашивать он у красного как рак, мужчины. - Возьми вон мешок, замотайся, не тряси колокольцами, чай мы не красны девки, - выговаривал
