я получил «что и требовалось доказать — царская кровь не гарантия великого ума, а потому дитя — это всё ещё дитя, какой бы гений в нём не поселился и каких бы кровей оно ни было, а потом его максимум — примитивные, как и само его детское мышление, формулировки».
Было очень обидно, но всё же пришлось сформировать более внятную формулировку, подходящую и понятную для них — «нуль — это целое, натуральное число, которое при сложении с любым числом или вычитании из него не меняет последнее, то есть, даёт результат, равный этому последнему».
Если же мы говорим про математику как таковую в контексте позиционной системы счисления, то «нуль — это математический знак, выражающий отсутствие значения данного разряда в записи числа в позиционной системе счисления».
Для последнего значения мне пришлось объяснить им смысл позиционной системы счисления, а также то, почему она удобнее непозиционных систем счисления при различных операциях, а также, почему нуль в этой системе — один из самых важных её элементов.
Показав на ряде примеров, почему без нуля математика существовать не может, а также неоспоримое превосходство позиционных систем, причём не только десятичной системы, но и других, над непозиционными системами, я закрепил своё первое завоевание — великолепный и всемогущий нуль.
Затем, чтобы рассказать им, почему мнимое число — это то, без чего математика, и в особенности алгебра, не будет полноценной системой. Собственно, тут мне и помогла проблема Кардано — «x2+1=0». Согласно основной теореме алгебры у этого многочлена должен быть минимум 1 корень, так как речь идёт о комплексных числах
Тут я, в свою очередь, вынужден был объяснить, что такое основная теорема алгебры, причём нежно и аккуратно, чтобы не вызывать особых потрясений разума.
Впоследствии же, так как моё доказательство с привлечением неалгебраических концепций было неубедительным, мне пришлось ещё и предоставить полное и строгое доказательство, заимствованное мною у господина по имени Гаусс.
Разумеется, не обошлось также без теоремы Лиувилля и теоремы Безе, которые отныне были мной присвоены и стали называться «Первая теорема Птолемея» и «Вторая теорема Птолемея». Да-да, моё чувство собственной важности безгранично, а наглость — невозможно велика.
Впрочем, даже без объяснения таких понятий, как поле комплексных чисел, теорема Лиувилля, теорема Безе, а также других, мне удалось им наглядно показать, что если следовать их математике, то у «x2+1=0» решений быть не может, так как не существует нуля, а ещё корня из отрицательного числа.
То есть, для них «x=√-1» принципиально не решается. Если ввести математический знак «i», то есть, «мнимое» (хотя оно и никакое не мнимое, в чём я солидарен с Гауссом) число, под которым мы понимаем «√-1», то всё становится очень просто.
Ну, вернее, всё становится очень просто, если внятно объяснить, почему используется комплексная плоскость и что это вообще такое, а также такие вещи, как модуль и аргумент комплексного числа, свойства мнимого числа и его закономерности, а также всё прочее.
Это было сложно, да и, по сути, я в течение нескольких лет учил целую кучку учёных, попутно упражняя свою память, пока записывал все эти ценнейшие знания на более надёжные носители информации.
В результате, за эти 5 лет, к тому моменту, когда мне исполнилось всего 8, я стал уже величайшим математиком всех времён и народов, хоть и не своими заслугами.
По сути, чтобы просто объяснить этим учёными лбам математику уровня 9 класса, мне пришлось родить из себя алгебру, геометрию, науку о комплексных числах.
То есть, продвинуть математику с уровня III века до н. э. до уровня где-то XIX века. Было очень сложно, было очень утомительно, но был совершён такой внушительный научный рывок, что я обрёл ореол чуть ли не умнейшего человека во всей галактике.
Ну что же, нечто подобное бывает, когда один человек узурпирует труды Д’Аламбера, Гаусса, Эйлера, Декарта, Муавра, Кардано, Бомбелли, Котса, Жирара, Карно, Коши и других великих математиков. Сердечная им благодарность за это — их труды верно отслужили своё на благо величайшей и благороднейшей цели — триумфа науки.
Впрочем, не то чтобы все «мои» достижения крутились вокруг математики, так как я очень многое приложил для развития и многих других областей. В конце концов, не зря же я посвятил всю свою предыдущую жизнь непрерывному поглощению научных знаний.
В любом случае, так или иначе, примерно так я и провёл пять лет своей жизни, прежде чем мне стукнуло 8. В итоге, конечно, всё вышло немного не так, как я хотел бы, но ладно — я провёл эти 5 лет с пользой, а потому не слишком сильно жалуюсь.
Тем более, за это время я выучил целый ряд языков — греческий, финикийский, египетский, персидский, галльский (галатский диалект) и латинский языки. Таким образом, теперь я обладаю уже 11 языками, причём эллинистическим койне я теперь также владею, как своим родным.
Ну, почти, разумеется, но всё же результат впечатляющий — не каждый и за всю жизнь сумеет выучить хотя бы 2 языка, а тут целых 11, из которых 2 — родные. Хотя, стоит ли считать мои первые 5 языков, если я вообще не контактирую с носителями этих языков (для этого мне пришлось бы прожить ещё пару тысяч лет, что немного неудобно)?
В любом случае, мой «отец», Птолемей III Эвергет, прекрасно осведомлённый о том, что я преуспел в овладении многими языками, науками и искусствами, поручил мне мою первую миссию, как наследника престола. Вернее, такова была причина, которую он хотел сообщить именно мне.
В реальности, конечно же, поручая мне ведение ряда административных дел, пускай и под надзором более опытных в этом деле людей, он совершенно не рассчитывал на мой успех — он лишь желал обучить меня через практику.
То есть, изначально скептически относился к моим навыкам, не желая доверять мне действительно важные дела, что, в общем-то, итак было очевидно, так как он приставил ко мне нянек, готовых в любой момент вмешаться в дело.
Я же, естественно, лишь стремился доказать своему «отцу», что он был неправ, делая подобную ставку, что я — компетентное лицо, которому можно доверить государственные дела, а не просто 8-летний ребёнок…
Глава 4. Худший из людей
… Человеку свойственно ошибаться …
К несчастью, на этот раз я был… не совсем прав. Стоит признаться — из меня плохой политик, а также весьма посредственный переговорщик, дипломат и манипулятор, как многие уже могли убедиться в этом, просто осознав тот факт,
