Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 88
в наш дом в Эбингдон Виллас потоком хлынули приглашения посетить Уинстона в Бленхейме[9] – одном из самых больших особняков в Англии и единственном не принадлежащем королевской семье дворце. Блейнхем принадлежал кузену и близкому другу Уинстона, герцогу Мальборо по прозвищу Санни[10], которое он получил по своему титулу, графа Сандерленда. Часть лета Уинстон проводил у него в гостях. Поначалу я отказывалась, и не потому, что не хотела его видеть: меня приводила в отчаяние мысль о том, что для такого торжественного случая у меня попросту нет подходящих платьев.
Однако он продолжал слать приглашения, и в конце концов я уже не могла отказывать, не оттолкнув человека, к которому неожиданно для самой себя привязалась. За последние четыре месяца письма и визиты Уинстона убедили меня в том, что он прекрасный собеседник, совсем не похожий на того бесцеремонного политикана, каким рисовали его газеты. Длинные письма, которые он писал мне, когда мы с матерью ездили в Германию, чтобы забрать Нелли после лечения от туберкулеза, были полны живости и идеализма: политика, история и культура вызывали у него те же чувства, что и у меня. В его обществе я чувствовала себя в самой гуще событий, словно сама становилась важной шестеренкой в сложном внутреннем механизме Англии.
Еще одно роднило меня с ним: чувство одиночества в мире. Оба мы были воспитаны матерями, пренебрегавшими условностями и не любившими нас. Моя мать заключила несчастливый союз с полковником Генри Хозьером прежде, чем вступить в возможно гораздо более счастливые отношения с несколькими мужчинами, которые до их развода успели стать отцами четверых ее детей. Его мать, родившаяся в Америке, утонченная леди Рэндольф Черчилль, урожденная Дженни Джером, по количеству романов могла бы посоперничать с моей: воспитание Уинстона и его младшего брата она препоручила их любимой няне Эверест. Наши отцы – если, конечно, бывший муж моей матери мог считаться моим отцом с учетом его сомнительного отцовства и того, как редко мы встречались за годы после развода, – играли в нашей жизни еще меньшую роль, чем матери. Похоже, лорд Рэндольф особенно не любил своего старшего сына и весьма явно демонстрировал это в те редкие часы, что они проводили вместе, постоянно критикуя его. Таким образом, в том, что касается нашего происхождения и положения в обществе, мы с Уинстоном были в неопределенном положении; но к обоюдному удивлению и радости это ощущение пропадало, когда мы были вместе.
По мере того, как поезд приближался к дворцу, пробегая по сельской местности среди вздымавшихся волнами холмов, я все больше нервничала по поводу своего визита в Бленхейм, поместье, о котором давно уже говорили, что роскошнее его нет, если не считать владений королевской семьи. С чем я столкнусь в этом великолепном доме? Уинстон ничего не говорил мне о своих планах на выходные, только упомянул о том, что там будет его кузен, правда, без жены, Консуэло, поскольку они разводятся. Будет там и его мать, леди Рэндольф, с которой, как напомнила мне мама, я несколько раз виделась на светских раутах. Я радовалась, что увижу Уинстона, но по поводу остальных не была так уверена.
«Брогам»[11] забрал меня со станции; когда мы отъехали уже довольно далеко, водитель обратился ко мне:
– Сейчас будем проезжать Дитчли-гейт, мисс.
Выглянув из окна, я увидела возвышавшиеся перед нами богато украшенные чугунные ворота между двумя каменными столбами. Когда из домика появился привратник, намереваясь открыть для нас этот впечатляющий въезд, я мельком увидела длинную аллею, обрамленную липами, идущую через широкое поле. «Должно быть, – подумала я, – это и есть дорога ко дворцу». Однако, въехав в ворота, мы продолжили путь по мосту, перекинутому над извилистым озером, и миновали несколько больших зданий: судя по всему, ни одно из них не было конечной точкой нашего путешествия. «Когда же мы доедем до Блейнхеймского дворца?» – спрашивала я себя. Мои нервы были напряжены до предела.
– Через мгновение будем у главных ворот, мисс, – снова обратился ко мне водитель.
«О, слава Богу, – подумала я, – почти приехали». Дорога здесь была другой, я с радостью услышала хруст щебня под колесами, видя в этом знак того, что мы наконец-то приближаемся ко дворцу. «Брогам» проехал под невысокой аркой, прорезанной в стене из песчаника, и замедлил ход. Я приготовилась – одернула юбку, пригладила прическу и проверила шляпку.
И, наконец, покинув салон «брогама», я оказалась в громадном дворе с самым потрясающим домом, какой когда-либо видела в своей жизни. Прямо передо мной был широкий портик с колоннами, по обе стороны возвышались статуи воинственного вида, а с обеих сторон раскинулись огромные крылья дворца. Четверо слуг возникли словно ниоткуда, бросились ко мне, подхватили мои чемоданы и проводили меня к лестнице, по которой мне предстояло войти в величественные двери Блейнхейма.
Я поднялась по крутым ступеням, сердце мое бешено колотилось от напряжения и предвкушения, а меж тем двери огромного холла при моем приближении раскрылись словно по волшебству. Едва войдя, я увидела Уинстона, стоявшего среди друзей и родственников, – по крайней мере, я полагала, что это его друзья и родственники, поскольку заметила среди них леди Рэндольф, чувствовавшую себя совершенно непринужденно под огромной аркой в конце коридора, показавшегося мне бесконечным. И все эти люди готовы были поздороваться со мной. Среди собравшихся не было только Джека[12], любимого брата Уинстона, и его новой жены, леди Гвенделин Берти, которую ласково называли «Гуни»: они недавно поженились и уехали на медовый месяц. Бога ради, что же задумал Уинстон?
Я направилась к хозяевам: мои каблучки стучали по черным и белым мраморным плитам, и звук, эхом отдававшийся под украшенными фресками восемнадцатиметровыми сводами, среди массивных колонн, поддерживавших скругленные потолочные арки по всей длине зала, заставил меня поморщиться. Уинстон светился широкой улыбкой, и я предпочла смотреть в его сияющее лицо, вместо того, чтобы разглядывать произведения искусства, скульптуры и древнее оружие – часть семейной истории Уинстона, одной из которых было достаточно, чтобы любого повергнуть в трепет.
Он шагнул ко мне, уверенно и успокаивающе коснулся моей руки и принялся представлять мне тех, кого я не знала: его кузена Санни, его близкого друга и соратника Ф. Э. Смита[13] с супругой и среди прочих секретаря Торговой палаты. Затем он настоял на том, чтобы я прошла в свою комнату и переоделась к ужину, куда я и направилась в сопровождении двух горничных его матери. Мои щеки вспыхнули, когда я поняла, что кто-то из его родни заметил, что у
Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 88
