она продолжает сверлить меня взглядом. Ее гнев написан на ней, и я могу прочитать каждую мысль, которая приходит ей в голову.
Как ты смеешь!
Он должен быть моим.
Он должен быть моим — они все мои.
— Боже, что ты сделала, пообещала ему дерьмовый минет, чтобы он пришел сюда с тобой? Ты отвратительна, Кенз, — выплевывает Мэдисон. — А ты… — теперь она сосредотачивает свой гнев на Тренте. — Если ты продолжишь с ней дальше, то пожалеешь об этом завтра утром, когда поймешь, как низко ты пал, будучи пьяным. Думаю, что эти шоты заставили тебя принять одну сестру за другую. Подойди к ней еще раз, и я причиню тебе боль, Эйнсворт.
Мое горло сжимается от ее слов, и слезы жгут глаза. Как она может быть такой злой? Такой мерзкой? Мы сестры, а не враги. Неужели это так ужасно, что Трент хочет поцеловать меня вместо нее? Она может забрать еще четырёх его друзей. Почему она не может позволить мне получить только одну вещь?
Мэдисон королева во всем, что она делает. Она владеет всем, а меня всегда запихивают в угол, забывают в тени.
— Да пошла ты, Мэдс, — выдыхаю я, борясь со слезами смущения.
Она смеется надо мной и скрещивает руки на своей полной груди.
— Если ты сейчас же не поедешь со мной домой, я расскажу папе, какой маленькой шлюшкой ты была сегодня. Как думаешь, как он отреагирует, когда узнает, что я застукала тебя за занятием сексом?
Я бледнею.
— Что? Но я…
— Как думаешь, кому он поверит?
Она права. Он поверит ей. Это всегда она.
Печально вздохнув, я поворачиваюсь к Тренту, как раз когда он наклоняется, его губы касаются моего уха.
— Мы с друзьями будем здесь всю ночь. Улизни и встреться со мной на скале Поцелуев, как только сможешь отделаться от неё, хорошо?
Я делаю шаг назад и смотрю на него. Я никогда раньше не убегала тайком. Эта мысль никогда даже не приходила мне в голову, но я знаю, что сегодняшняя ночь станет моей первой.
— Хорошо.
Я загадочно улыбаюсь, прежде чем повернуться и последовать за сестрой.
Всю дорогу до машины она что-то сердито бормочет себе под нос. В моем пьяном состоянии я должна была бы побеспокоиться о том, что она за рулем, но мы живем недалеко. Наш дом всего в нескольких кварталах отсюда.
— Фу! — резко рычит она. — Не могу поверить, что ты опустилась так низко и сделала это со мной.
Я чуть не визжу.
— Почему тебе так трудно со мной поладить, Мэдисон? — кричу я. — Почему все всегда о тебе? У тебя уже есть все в этом мире. Почему у меня не может быть только этого? Он заметил меня. Может, я ему даже нравлюсь. Почему ты не можешь просто дать мне это? Почему ты должна все испортить?
— Новости, Маккензи, ты ему не нравишься. Ты его не интересуешь. Он хочет меня. Он просто использует тебя, чтобы добраться до меня.
Я мрачно смеюсь. Это такой странный и чужой звук, когда он срывается с моих губ.
— Бред. Ты бы так не злилась, если бы это было правдой. Ты ненавидишь, что он предпочел меня тебе. Ты не можешь поверить, что он хочет встретиться сегодня ночью на скале Поцелуев со мной, а не с тобой!
Она останавливается и поворачивается ко мне с огнем в глазах.
— Он попросил тебя встретиться с ним сегодня на скале Поцелуев?
Я самодовольно киваю.
— Да, он попросил.
Ее губы кривятся в презрительной усмешкой.
— Садись в машину. Мы едем домой.
Дорога до дома тихая и неловкая. Когда Мэдисон паркуется на подъездной дорожке, взгляд, который она бросает в мою сторону, заставляет меня заплакать, как испуганную маленькую девочку. В этом сила взгляда Мэдисон. У нее есть способность потрошить и убивать одним взглядом.
— Ты пойдешь в дом и будешь хорошей девочкой, какой тебя все знают. Это не ты, Маккензи. Перестань пытаться быть похожей на меня.
— Я не пытаюсь быть похожей на тебя, — бурчу я.
— Ах, да? Попытка отнять у меня Трента говорит об обратном. Просто иди в свою комнату, пока я не превратила следующий год твоей жизни в ад.
— Куда ты? — спрашиваю я, открывая дверь.
— Встретиться с Трентом на скале Поцелуев, конечно же.
Мой желудок сжимается, а сердце разбивается вдребезги.
— Но…
Она удовлетворенно ухмыляется.
— Мы все знаем, что я самая горячая сестра, которую все хотят — с таким же успехом можно подарить Тренту ночь, которую он никогда не забудет.
— Но он сказал «я». Он хотел меня. Он не станет спать с тобой после этой ночи. Я просто знаю, что он не станет.
Мэдисон смеется.
— Он пьян, Маккензи. Ему нет дела ни до тебя, ни до того, кто появится на скале. Он просто хочет трахаться, и мы все знаем, что ты не можешь этого сделать. А теперь закрой дверь.
Со слезами на глазах я делаю, как она говорит, и закрываю дверь.
Когда я вхожу в дом, я знаю, что мои родители спят, потому что свет везде выключен. Я поднимаюсь по лестнице и направляюсь прямо в душ. Слезы текут горячими потоками, и я плачу, не боясь, что сестра услышит и как-нибудь использует это против меня.
Это несправедливо.
Почему всегда она?
Она получает все, а я ничего. Я всегда запоздалая мысль. Проигравшая. Никто. Не знаю, почему я думала, что сегодня все будет по-другому.
Я забираюсь в постель, с воспаленными лодыжками и всем прочим, и рыдаю в подушку, пока не засыпаю.
Когда я просыпаюсь на следующее утро, из кухни доносится пронзительный крик. Я бегу вниз, и мои ноги замедляются на последних ступеньках, когда я вижу двух полицейских, а на кухне возле входной двери моя мама стоит на коленях со слезами, струящимися по ее лицу.
Шериф Келлер стоит перед ней с выражением, от которого у меня скручивает живот.
— Нам очень жаль, Моника.
Его следующие слова заставляют мой желудок опустеть, а кровь отхлынуть от лица.
Тело опознано.
Найдено на скале Поцелуев.
Расследование убийства.
Я качаю головой, пытаясь понять смысл его слов. Этого не может быть. Это невозможно.
— Мы изучаем все возможные версии того, что могло случиться с вашей дочерью, мистер и миссис Райт. На ее теле имелись следы травм, а также… — он прочищает горло, — А также следы нападения.
— Что это значит? — хрипло спрашивает папа.
Келлер вздыхает.
— Майкл… это значит, что ее изнасиловали.
— Моя
