Замена, копия.
Сглатываю горечь, стараясь не расплакаться. Мне только туш нанесли, нельзя портить макияж. Времени совсем не осталось, никто не будет со мной церемониться.
За пять минут до начала ко мне заходит отец. Этот момент должен был быть самым трогательным в моей жизни, а превращается в страшный сон. Я бы вложила свою руку в его ладонь, потом медленным, но уверенным шагом шла по красной дорожке навстречу любимому человеку.
Обязательно в пышном белом платье, с тугим корсетом и длинной фатой. Не в закрытом ресторанном комплексе, а на где-то на природе. И только самые близкие люди, никаких незнакомых гостей.
А теперь что?
— Отец, — бросаюсь к нему, с надеждой, что его любовь ко мне победит любовь к деньгам. — Он ведь ужасный человек. Неужели это так необходимо?
— Прекрати истерику, Элина. Будь хорошей девочкой и понравься Алиеву. На кон поставлены миллионы, — говорит отец, вызывая во мне негодование.
— Тебе совсем меня не жаль?
— Хватит, мы уже всё обсудили. А ты устроила непонятно что.
— Пап! Я говорила, что не хочу замуж. А ты… Ты… — глотаю воздух, меня трясёт от такого предательства. — Ты меня совсем не любишь.
— Люблю, Элина, не говори ерунды. Именно поэтому ты и выйдешь за Дамира. Он будет заботиться о тебе, получишь обеспеченную жизнь. Потом ты будешь благодарить меня за это.
Последняя надежда разлетается. Единственное, что не дает упасть в отчаяние окончательно — сразу после свадьбы я смогу улететь из страны и продолжить обучение. Мы с мужем почти не будем видеться все это время. Не будем интересоваться жизнями друг друга. А потом, может, и разведемся.
— Пойдем, начало церемонии и так отложили из-за твоих фокусов, гости начинают волноваться.
Я хмыкаю, но заставляю себя сдержаться от язвительных комментариев. О гостях отец печется больше чем обо мне. Всё, что его заботит — репутация и деньги.
Отец ведет меня к распахнутой двери на первом этаже. С улицы уже доносится медленная мелодия. Сейчас наш выход. Ноги подкашиваются, я сильнее хватаюсь за руку отца.
— Улыбайся, Элина, — произносит строго, шепчет недовольно.
Только изображать счастливую невесту получается плохо. Губы подрагивают, всё не складываются в искреннюю улыбку. К счастью, мое кислое лицо, скорее всего, спишут на волнение.
Все взгляды прикованы ко мне, когда я иду по дорожке, усыпанной лепестками роз. Но я не вижу никого, кроме моего жениха. Он стоит у арки, украшенной цветами, весь такой безупречный, и неотрывно наблюдает за моим приближением. Его взгляд темный, утаскивающий на самую глубину. Я покрываюсь липким потом, когда папа вкладывает мою ладонь в его руку.
Дамир сжимает мою ладонь крепко. Для всех, наверное, это выглядит мило. Как жених хватается за меня, удерживает. Но он ведь просто не дает сбежать. Перестраховывается, чтобы я не устроила представление перед всеми.
В глазах мужчины ни капли нежности, он смотрит на меня как на пустое место.
Ему не терпится поскорее все закончить. Как и мне. Вот только это безразличие и злость, направленная в мою сторону, обижает. Я то в чем виновата?
Я не просилась ему в жены, он ведь это понял! А ведет себя так, словно я сама всё организовала. Разве счастливая невеста будет сбегать босиком с желанной свадьбы?
Нет, не врала Эля про него. Черствый и бездушный.
Ведущий что-то говорит, но я не разбираю ни слова. Пульс в висках гремит так сильно, что перекрывает все остальные звуки. Я смотрю в одну точку. На галстук-бабочку жениха. Поднять взгляд на него не решаюсь. Дамир с силой сжимает мою руку и я понимаю, что все ждут моего ответа.
А если я сейчас откажу? Прямо перед всеми…
Глава 4.2
Будет скандал, но меня отпустят, да? При гостях никто не заставит меня согласиться, начнут шептаться, в газеты попадет такой громкий отказ. И весь идеальный план разрушится.
Дамир смотрит на меня в упор, цепляет злым взглядом. Едва качает головой, угадывает мои мысли. Предупреждает, чтобы я не глупила. Пути назад нет, это всё фарс для картинки.
Брачный договор уже подписан, назад не откатать.
— Да, — произношу едва слышно, но и этого достаточно, чтобы объявить нас мужем и женой.
— А теперь жених может поцеловать невесту.
Я сглатываю, вся дрожу от волнения. О поцелуе совсем забыла. Растерянно смотрю на мужчину перед собой, не зная что делать. Он ведь не станет…
Станет. Дамир не церемонится. Фиксирует рукой мой затылок, врезается своими губами в мой рот. Короткий, жесткий поцелуй скорее наказывает меня, чем пытается доставить удовольствие.
Мгновенье — и Дамир отстраняется, а мои губы горят огнем. Я моргаю несколько рад, гости радостно что-то выкрикивают, аплодируя. Я ничего вокруг не замечаю, сердце в груди неистово бьется. Все словно в тумане. Искоса поглядываю на теперь уже своего мужа и щипаю себя за запястье, чтобы очнуться от этого сна.
Дамир берет меня за руку, и мы идем в банкетный зал. Занимаем стол посередине, ведем себя словно два незнакомца, какими и есть. К Дамиру подходят незнакомые мне мужчины, жмут ему руку, поздравляют. На меня бросают любопытные взгляды. Ведь до этого момента меня никто из них не видел.
Мой муж сдержанно кивает, отвечает коротко на чьи-то шутки.
Муж…
Новое слово врезается в сознание. Только сейчас я понимаю, что пути назад нет. Всё закончилось, жирная линия поверх моих надежд. Муж и жена. Молодожены.
Только никто из нас не выглядит счастливым.
— Вот это неожиданность, Дамир, а я думал ты на Эле женишься, — подливает масла в огонь один из незнакомых мне мужчины. — Поздравляю.
Челюсти Дамира сжимаются. Слова попадают прямо в цель. Ему ведь сестра моя пришлась по душе, а не я.
Я стыдливо отвожу взгляд, тянусь к стакану, смачивая пересохшее горло. К счастью, от меня сегодня многого не ждут. Всего лишь улыбаться. Бездушная кукла и то счастливее, чем я в эту минуту.
Главное, пережить этот ужасный день. И ночь…
Дамир ведь не станет требовать супружеского долга.
Или станет?
Глава 5
Свадьба проходит для меня словно в тумане, я дергаюсь каждый раз, стоит Дамиру прикоснуться ко мне. Отсчитываю время до окончания праздника, а гости всё не уходят. Веселятся, наслаждаются чужой свадьбой, а мне даже вода поперек горла встает.
— Улыбайся, Элина, — рычит мне на ухо муж, от самого же тянет фальшивым счастьем, но кроме меня эту фальшь не замечает никто. — Больше радости на лице, будь добра. Ты ведь получила всё, чего
