Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 47
самого сознания через очищение этого «взгляда». Возможно, идеал феноменологии – это очищение индивидуального сознания до степени трансцендентального и, таким образом, создание подлинной науки, научного метода.
В аналитической философии (представленной многими философами начиная, по некоторым оценкам, с формальной логики Г. Фреге), которая противоположна по методу, общая цель сохраняется та же – научность. Но движение в её направлении осуществляется, как бы минуя cogito, посредством анализа логических систем, текстов, т. е. наиболее абстрактных, объективизированных средств. Научная система, текст, как бы начинают жить своей жизнью, и в связи с этим как бы появляется точка зрения «от третьего лица», которая представляет собой не продукт сознания какого-либо субъекта, а продукт здравого смысла внешнего по отношению к субъекту познающего агента.
Несложно заметить, что представленное таким образом отличие феноменологии и аналитической философии как противоположный выбор «точек обзора» (очевидно, это не единственный способ провести границу, а один из многих) позволяет прояснить, почему в области определения онтологического статуса сознания эти два философских течения стремятся к синтезу. Это связано с тем, что сознание представляет собой в различных отношениях одновременно и субъект, и объект познания, а его всестороннее рассмотрение требует взгляда как «от первого лица», так и «от третьего лица». Так, например, В. А. Ладов пишет: «…феноменология, что является уже не прогнозом, а констатацией существующего положения дел, всё больше и больше обращает на себя внимание со стороны когнитивной науки. Пожалуй, самая знаменитая проблема позитивно-научных исследований сознания – это проблема «mind – body» (сознание – тело).
Материалистические теории сознания, которые составляют основную массу исследований в области когнитивной науки, прилагают усилия к тому, чтобы исключить субъективность сознания из общенаучной картины мира. Для этого нужно постулировать сведение ментальных переживаний к их нейрофизиологической основе и заявить о возможности объективного исследования этих структур. Однако данная проблема оказывается более сложной, чем могли предполагать убежденные материалисты. И в последнее время некоторые представители когнитивной науки открыто начали заявлять приоритет first-person position (позиция первого лица) в изучении ментальных явлений в противовес third-person position (позиция третьего лица) – ортодоксальной точки зрения когнитивных исследований» [В. А. Ладов, 2001, с. 7–20]. Под материализмом Ладов, очевидно, имеет в виду аналитическую философию в её разновидности физикализма. Аналогичную точку зрения представляет С. Галлахер в статье «Возврат феноменологии в когнитивную науку» [S. Gallagher, 1997, p. 195–214].
Ту же мысль находим и у Т. Нагеля в часто цитируемой статье «Каково быть летучей мышью?». Нагель, как нам представляется, формулирует здесь задачу философии сознания в её современном представлении – определить сознание одновременно от первого и от третьего лица. Это колоссально сложная для философии проблема, так как непонятно, как возможен взгляд одновременно изнутри и со стороны, взятый в одном и том же отношении. Тем не менее без решения этой проблемы любой прогресс в философии сознания, по мнению ряда исследователей и по нашему мнению, сомнителен. В статье «Некоторые аспекты феноменологии Гегеля в сопоставлении с современными феноменологическими движениями» Метлов отмечает, что Гуссерль также озвучивал указанную проблему [В. И. Метлов, 2013, с. 5–24]. Например, в докладе «Кризис европейского человечества и философия» он замечает, что Я – это уже не изолированная вещь наряду с другими подобными вещами в заранее готовом мире; личности уже не «вне» друг друга и не «возле», но пронизаны друг-для-друга и друг-в-друге-бытием [Э. Гуссерль, 1986].
Прежде чем двигаться дальше и совершить попытку установить, какого рода теория может быть синтезом феноменологии и аналитической философии, как в своё время трансцендентализм в его кантовской форме стал одним из подходов к синтезу эмпиризма и рационализма, рассмотрим истоки того, что мы называем взглядом «от первого» и «от третьего» лица.
Точки зрения «от первого лица» и «от третьего лица» могут пониматься близко к категориям «субъективного» и «объективного», в соответствии с Т. Нагелем. Однако это не синонимы. Например, в точке зрения «от первого лица» всегда есть что-то объективное, на что указывает и Нагель в упомянутой выше статье: «В каком-то смысле феноменологические факты вполне объективны: один человек может сказать о другом, что тот переживает в данный момент». В то же время точка зрения «от третьего лица», существующая в какой бы то ни было репрезентации, не может быть полностью отстранена от репрезентирующего субъекта. Данное отличие важно, так как «субъективное» адресует нас к субъекту, тогда как «взгляд от первого лица» – к Я.
Рассматривая эпистемологические установки от первого и от третьего лица, несложно проследить их истоки. Заметим, что логически взгляд от первого лица – это уже некое отрицание (определение через контрадикторное отношение), а взгляд от третьего лица – всегда полагание, позитивная дефиниция (например, определение с помощью контрарного отношения). В отношении ряда понятий сложилось два взгляда, которые настолько тесно переплелись, что их иногда практически невозможно отличить друг от друга. Например, возможны два взгляда на материю. Позитивный: материя есть субстанция, – и негативный: материя НЕ есть дух.
Негативный подход, или подход «от первого лица», вероятно, связан с Парменидом и Платоном («Софист», «Политик», «Горгий»), который развивает тему бытие – небытие. Именно эта тема находит развитие у Р. Декарта, а затем у И. Г. Фихте, который противопоставил Я и не-Я, т. е. определил не-Я от противного. Дальнейшим развитием этого подхода стала идея об интенциональности Брентано и разделение реальности на интенциональную (ментальную) и неинтенциональную (физическую). Что нашло отражение в феноменологии Э. Гуссерля и сегодня, например, у Д. Чалмерса и др. Таким образом, сформировалось некое негативное или волевое измерение материи и других категорий «от первого лица», ориентированное на субъекта познания. Этот же подход породил понятие «объективная реальность», которая противоположна субъективной реальности.
В. И. Ленин именно с помощью определения материи как объективной реальности опровергал «нематериальность» электричества (электричество тоже материя, так как существует объективно). Однако, по определению Ленина, данному в «Материализме и эмпириокритицизме», материя есть не только объективная реальность (негативный аспект), но также и вещь, данная в ощущениях (позитивный аспект). Этого, к сожалению, не замечают критики Ленина, в том числе и марксисты советского периода.
Позитивный подход, или подход «от третьего лица», развивался через осмысление различных качеств чего-либо (например, категории Аристотеля). Если в негативном подходе единственное качество материи есть качество быть противоположностью сознания, то в позитивном подходе материя приобретает различные свойства – такие как данность в ощущениях, протяжённость, плотность, вещественность, множественность, физичность. Это понимание формируется через Демокрита (материя состоит из атомов), Гольбаха (материя дана в ощущениях), также и через Декарта (материя обладает протяжённостью, плотностью) и др. Материя здесь дана как субстрат, нечто, порождающее чувства, т. е. позитивное, данное не в отрицании, а в утверждении, нечто, имеющее качества. При этом если обобщить все эти качества, то
Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 47
