Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 80
знала и начала жадно выспрашивать подробности.
– Вообще-то она из издательского мира, – сказал он. – Много читает, как и ты.
Теперь вероятность того, что мы могли оказаться знакомы, только возрастала.
– Боже, чем именно она занимается? Где она работает?
– Сюрприз, сюрприз, я предпочел бы больше не говорить о ней. Вечер был таким чудесным. Не хочу его портить.
Я оставила его в покое – по крайней мере, на время, – но в душе задавалась вопросом: Калеб не назвал мне ее имени, значит ли это, что он еще недостаточно мне доверяет или хочет сохранить эту часть своего прошлого – ее – при себе? Или так он подчеркивал мою реальность, в то время как она всего лишь переменная; как в математике – одна из множества. Прошлое. Но мне отчаянно хотелось знать ее имя.
Почему она вдруг объявилась спустя год после разрыва? Интересно, сколько черновиков она набросала и переписала, прежде чем письмо ушло Калебу? А ее фразы – они короткие и отрывистые или длинные, мечтательные, полные самооправдания? Сколько раз она использовала слово «мы»? Использовала ли она восклицательные знаки (глупо) и двоеточие (показушно)?
– Почему вы расстались? – спросила я.
– Гнет ожиданий, как-то так. После двух лет отношений на расстоянии мы знали, что одному из нас придется переехать. Я тогда оканчивал магистратуру в Лондоне, и мы выбирали между нашими городами.
– И почему она не переехала к тебе?
Я бы, не задумываясь, воспользовалась шансом начать жизнь заново, особенно рядом с любимым человеком. Так начинаются хорошие истории.
– Она сказала, что у нее корни вросли сильнее, чем у меня. Может, и так, не знаю. Я нашел работу, получил визу, и все случилось в мгновение ока – она очень старалась вписать меня в свою жизнь. Я тоже прикладывал усилия, но не был счастлив. Не знаю почему. Ее бесило это, потому что она не понимала причин. Столько лет вдали друг от друга, и вот наконец мы вместе, должны быть… счастливы. – Калеб отряхнул джинсы. – Казалось, будто, что бы я ни говорил, что бы ни делал, ее это не устраивало. Но я по-прежнему любил ее, а она меня, поэтому все было так странно.
Слово «любовь» повисло тяжелым грузом, будто чемодан за спиной. Интересно, сможет ли он однажды – не сейчас – снова открыть этот чемодан. И нужна ли ему будет моя помощь.
– Она хочет от меня больше, чем я могу дать, а я правда не могу.
Этот переход от прошедшего к настоящему времени ощущался как удар под дых.
– И ты никогда не думал возобновить отношения?
Калеб ответил не сразу, и в эти бесконечные секунды я воображала, как сейчас он скажет, что я просто временное развлечение, бледная копия, мостик между их совместным прошлым и будущим. Никто не станет в корне менять жизнь ради человека, которого не рассматривает как серьезного спутника жизни, разумеется, он ни за что не сдастся…
– Нет, конечно нет. – Калеб переплел наши пальцы.
Мое сердце колотилось, когда я осознала – и тут у меня неприятно закружилась голова, – маленькая или, возможно, не такая уж и маленькая часть меня хотела, чтобы мне твердо сказали: ты недостойна, потому что тогда можно было бы положить этому конец, свести на нет весь риск, присущий любви.
– Я дорожу нашими отношениями, Наоми, – продолжил Калеб. – Разве ты этого не знаешь?
Проглотив комок в горле, я кивнула.
Он притянул меня за бедра, и какое-то время мы просто целовались.
– А все-таки забавно, – я отстранилась, – что мы одного типажа.
Калеб нахмурился:
– Ты о том, что вы обе любите книжки?
Мне удалось рассмеяться.
– Да, глупыш, мы обе любим книжки.
– Честно говоря, вы ничуть не похожи.
Его слова застали меня врасплох, и я сразу же заволновалась, как и почему и хорошо это или плохо. Мне нужно было дать отпор своей паранойе, а затем побороть ее – и для этого требовалось исследование.
Той ночью, пока Калеб спал в моей кровати, я села за кухонный стол и открыла компьютер. Используя всю полученную информацию, я вбила в поисковик «Гугл» беспорядочный набор слов: «Сент-Эндрюс, издательский бизнес, Университет Нью-Йорка». Я пролистывала имена и лица на «Фейсбуке»[8], пока не наткнулась на фотографию девушки рядом с Калебом – моим Калебом.
Розмари Пирс.
Густые брови, волнистые темно-рыжие волосы, грушевидная фигура, книжки – возможно, на этом наше сходство действительно заканчивалось. Разве может Наоми Экерман соперничать с Розмари Пирс? Ее имя было гладким и сладким на вкус. Я выпятила губы, чтобы произнести его. Оно ощущалось как поцелуй.
В своем профиле Розмари указала место работы – редактор в крупном издательстве, что значило: стопка рукописей по дороге домой на метро. Вот зачем ей шопер. А я большую часть времени провожу за кассой книжного магазина, продавая книги, которые могла редактировать Розмари – разные звенья одной цепи. Но только звено Розмари неоспоримо выше.
За исключением пары других деталей (например, она родилась 29 мая 1991 года – двадцать семь лет, ровесница Калеба, на три года старше меня, – значит, Близнецы, что немаловажно), почти все остальное было скрыто настройками приватности. Мне удалось посмотреть лишь три фотографии профиля. На аватарке Розмари стояла рядом с женщиной постарше – судя по подписи, мамой – на фоне Гранд-Каньона, где я никогда не бывала. На втором снимке, опубликованном где-то в период расставания, Розмари была рыжеватым пятном в группе блондинок: обнявшись за плечи на какой-то бруклинской террасе, они поднимали вверх бокалы белого вина, освещенные багряным закатом. Ничего оригинального.
На этих двух фотографиях губы Розмари были сжаты и приподнимались только уголки, но на третьем снимке, выложенном через год после ее знакомства с Калебом, Розмари стояла с ним под руку в фиолетовой мантии выпускника, и ее зубы ослепительно блестели в редкой открытой улыбке. Калеб был коротко подстрижен и одет в темно-серый костюм, но не узнать его было невозможно. Они стояли под аркой в Вашингтон-Сквер-парк, сияя от радости и гордости, как будто это их рук дело. Наверное, он специально прилетел в Нью-Йорк, чтобы поздравить ее.
Мысль об этом удивительным образом причиняла боль.
Затем мне удалось найти и прочитать старый блог на «Тамблер», который Розмари вела, пока жила за границей. Интересно, она тоже села на самолет в Британию с наивными надеждами, как я, когда полетела учиться в Австралию – необратимые перемены, потрясения, приключения, достойные книги.
Сначала она писала о пейзажах – пустоши и туман – и занятиях по литературе, а затем перешла на романтическую тему,
Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 80
