В аудитории пока никого нет. Запираюсь. Дверь отрезает беспокойный гул коридора и в уши загружается доза тишины, о, бесподобно. Основные занятия идут утром и днем, а щас половина малолетних придурков мажут лыжи до дома. Прощайте, друзья.
Сажусь за стол, отпиваю кофе, морщусь — невкусно, звоню Маше.
— Аллоу, — после напряженных гудков тянется ее голос в динамике. Моя музыка. — Саш, ты? Давай кратко, мне некогда.
- Ты поговорила с Егором на счет моего предложения? — верчусь в кресле.
— Да. Он не хочет.
— И все? — усмехаюсь. — Весь твой ответ?
Толкаю палец между пластинами жалюзи и выглядываю в окно. На улице снежно-темно, снег валит с черного неба и пляшет в оранжевом свете фонарей, дворник скребет лопатой, расчищая дорожки. Красота, как на открытке.
И тут какой-то болван, дрифтуя, стартует с парковки.
Ох, как же они меня бесят.
— А что еще? — недовольно переспрашивает Маша. — Я спросила, он ответил. Я предложила подумать, он отказался.
— Ты сама не хочешь, чтобы он со мной ехал, да, дорогая? — ладонь потеет, перехватываю телефон другой рукой. — Так и продолжаешь сына против меня настраивать?
— Милый, у тебя опять паранойя, — по интонации представляю, как она закатывает глаза. — Просто Егор умный парень, и его твои заскоки заколебали.
— Понял, — вернусь еще к этому. — Может, увидимся завтра? — меняю тему. — У меня два выходных.
— Зачем?
— Соскучился.
— Саш, — она делает паузу. А у меня мотор долбит быстрее. Она вздыхает. У меня выступает пот на лбу. Она говорит, — Полгода. Полгода, как мы развелись, ты зря надеешься. Извини, мне пора. Пока.
Она сбрасывает. Сжимаю сотку до треска чехла. Гнев сходит лавиной, на сверхскорости и хана рассудку, готов прыгнуть в тачку, приехать и задушить и ее, и Егора, а после мыло и веревку, и следом за ними.
Никаких больше уступок, я всё. Злой и страшный серый волк, ну-ка, отойди в сторонку, покури.
За дверью смех и ор, ручка громко щелкает, ходит вверх-вниз.
Торопливо шарю по карманам, достаю пузырек. Руки трясутся, тремор, словно я древний старик с Паркинсоном. Выщелкиваю капсулу в рот. Грызу таблетку, горько, аж передергивает, заливаю следом кофе, и пока коктейль смешивается в крови, меня клинит.
Тихо, тихо, черт подери, ти-и-хо-о. Давай, волшебное снадобье, в темпе, действуй уже.
Звенит звонок на пару. К Паркинсону добавилась порализованность, не встаю. Жду, пока закрученные пружинами нервы прекратят трёпку. Хватит, я и так в клочья.
Еще минута, и выползаю из-за стола. Студенты вваливаются в зал, я красуюсь лицом цвета асфальта.
По третьему кругу пускаю "Плутовство".
Игнорирую вопросы. Молокососы не лезут по причине "иногда этот чувак не в себе, он у вас на парах тоже виснет?", сам слышал, как кучка м-м-мудрецов трепались в туалете. Что только добавляет мне рейтинга, интрига. Они хотят постичь тайну.
А я хочу десять часов вечера.
Закидываюсь еще одной таблеткой. Захожу на сайт клуба и прошу администратора выслать мне список гостей-женщин. Василина говорила, что новенькую взяли, любопытно глянуть, но на аватарке маячит медийная корреспондентка.
Она не отвечает. Я дергаю бороду, смотрю на часы, заученно твержу студентам медиа-истины, в параллель просматриваю сайт.
Жду пять минут. Десять.
Вот это нахальство. Ник "Хозяин" ей ни о чем не говорит? И что за погоняло: Кристиан Аманпур? Линда, Памела, Анфиса Чехова — девочки хотя бы ближе к теме берут имена, с уклоном в специфику. Кристиан — кого возбуждают ассоциации с британской телеведущей-пенсионеркой?
Сообщение от бабушки приходит через пятнадцать минут. Спринтерская скорость, победила голубиную почту. Гонщица Царевна.
Файл с гостями не открываю, печатаю:
Почему так долго отвечаете, Кристиан? Вы на работе?
Извините, еще нет. У меня были неотложные дела, — заявляет. — Но я уже еду.
Какие дела, можно узнать? Вели эфир на Си Эн Эн?
Увы, нет. Личное.
И как часто вы отлучаетесь по личному в рабочее время?
Бывает, но это не отражается на продуктивности нашего сотрудничества.
Почему вы так думаете? Что отражается, а что нет, решать мне. А ваше дело качественно выполнять работу, за которую я плачу.
Она молчит.
Правильно, вот и молчи. Дура. Понаберут по объявлению. Зря клуб забросил.
Пролистываю полученный текст. Много знакомых, с кем летом отжигали. Те ночи в дыму фрагментами всплывают в мозгах, и я гоню мысли, слишком рано для эрекции, лежать дружок, жди.
Завершаем учебную мутотень в половину восьмого.
На улице вдыхаю свежий морозный воздух, поднимаю воротник пальто. Подхожу к машине и заливаю в замок литры силиконовой смазки.
Синий культовый родстер ягуар "и-тайп" с откидным верхом в сезон сугробов и метели смотрится летающей тарелкой. Плевать, в Санкт-Мориц в Швейцарии проводят ежегодные зимние ралли винтажных автомобилей, так и мы в Росии тоже могём.
Справившись с замками морожу зад внутри.
В салоне скребок для льда, плед, лопата с телескопической ручкой и вазелин для оконных и дверных уплотнителей — стандратный набор вроде аптечки.
Фломастером отчеркиваю на сигарете отметку. Щелкаю зажигалкой.
По пути, как обычно, у водил глаза на лбу. Кажусь чокнутым психопатом-убийцей, медленно-медленно растягиваю смерть иконы британской автомобильной индустрии.
Мужики, я наносил слой защитного покрытия, но не канает, это не изи-пизи, лемон сквизи. Ржавчина на крыше, коррозия кузова — моему коняшке плохо, он болеет и умирает, я все вижу, но не могу отправить его в госпиталь. На реставрацию, наверное, уйдет еще больше бабла, чем стоимость самого яги, а у меня пока нет средств.
Напрягает эта тема до одури. Но выгода гнева в его ликвидусе, он горяч, как солнце, спасибо ярости я жив, хотя она же и раскатала в лепёху мою семью. Парадокс тянет на трехкратное ура.
