это со звуком космического корабля.
Корсо и Шеперд смотрели друг на друга. Между ними возникло некоторое взаимопонимание. Создания на улицах исчезли. Корсо и Шеперд брели одни по могильной дороге. Воздух резал скомпрессированный сигнал.
Под лапами Шеперд нашёл сильно повреждённый патрон седьмого калибра.
— В бытность солдата я всадил сто пуль в голову швали, седьмого калибра. Хочешь историю? Днём, на поле, все проявились, вокруг взрывы — я тогда молодой был, кричу «Товарищи, не ведайте страха! За полк, товарищи! Вперёд, подняться! Подняться!». Любил я поиграть, молодой был. Через окопы добираюсь к своему товарищу, Ибелю. Его ранили в брюхо. Мы с ним вместе в одну часть прибыли, всё время вместе держались. Он мог автомат собрать и ловушки расставить завязанными глазами — руки у него золотые были. И вот, я к нему ползком, потихоньку, потихоньку, он распластался на горке. Я ему кричу «Ибель, дыши! Дыши! Доктора очень близко», Ибель закашлялся — чтобы ты понимал, у него в животе дыра была, через которую поезд проедет, — я его тащу на себе, а он плачет и смеётся. Вроде смотрит на меня, но как будто через меня. Говорит шутку, которую рассказал мне в первый день: «Шеперд… сколько пальцев?» — показывает мне два пальца на одной руке, а это ведь как римская «пять», — я говорю «Два пальца, Ибель!». Он ржёт, весь в крови, я в крови; у меня от жары волына плавится, взрывы вокруг, все отступают. Он мне «А вот это сколько?» — показывает свой обрубок, а он ещё брызгает кровью, как вулкан Намибии, — Шеперд задумчиво поднял глаза, вяло улыбнулся и безрадостно заключил, — Потом я вернулся домой…
Перед глазами очертания свастики, восходящего солнца, полумесяца, луны. Предел жизни, предел смерти. Это приведёт его на тропу инициации…
— Что? — спросил Корсо.
— Я ничего не говорил, — ответил Шеперд.
Корсо чувствовал себя очень странно. Он повернулся, они стояли посреди мёртвой долины. Непрерывные порывы ветра били его тело и проносились через мозг. Шерсть на задней части его шеи встала дыбом. Пустоту заполнила паника.
— Вот! — с пальцем в небе воскликнул Шеперд, — Птица в зените. Она прилетела, чтобы мы навсегда улетели. Мы будем видеть красивые сны и голую Божию Матерь, и ангелы запоют, а мы будем курить. Их песни будут прелестные…
Очарованный, Корсо таращился в небо — он не мог пошевелить даже пальцами лап. Корсо никогда раньше не концентрировался на страхе. Теперь он не знал ничего, кроме страха. Впрочем, он сам удивился. Земля ушла из под лап. Он не мог бросить это. Он не стал бы бросать это.
Это ощущение продолжалось до тех пор, пока он не понял, что слышит лишь собственное хриплое дыхание. Потом прогремел взрыв.
А потом — просто вспышка.
Экстремально крупный план: пальцы Корсо вдавливали роговицу глаз внутрь, а края выпирали, они разорвались, горячая кровь начала вытекать вместе с серыми каплями.
Звуки расколотой скорлупы.
— Вали с дороги, бродяга, — произнёс кто-то.
Корсо упал на лапы. У него безжизненные целые глаза, вся морда в капельках пота. Он поднял голову и наткнулся на витрину магазина телевизоров. На экране показывали программу подготовки армии.
"Что это было? Чувствую себя так странно".
Корсо опустил глаза на мокрые лапы. Его когти снова стали длинными и острыми.
В этот морозный денёк народ высыпал на улицу вместе со снегом.
— От молодёжи сейчас одни проблемы. Маленькие сучьи пидормоты… храни их всех, Боже!
Корсо не обращал внимание на Шеперда. Шумовое загрязнение города вернулось. Он чувствовал как будто выбрался из своего панциря. Дымовая граната в голове развеялась: кто-то из знати с серьёзными замашками животновода убил Мирошкова, послал группу наёмников с своей зверюгой и обвинил его. «Кит» Непщевана. Кто-то, кто знает его.
— Подняться!
Корсо крепко зажмурил глаза и закрыл лицо от враждебного мира. Сомнения как монстр вгрызлись в полушарие его мозга.
Всё слишком сложно. Ни в чём нельзя быть уверенным. Слишком сомнительно; у него нет доказательств и нет плана. Всё, что ему остаётся — это поднять свою задницу, наступить на больные мозоли и раздобыть информацию.
— В Непщеване есть тысяча десять способов умереть. Утонуть. Замёрзнуть. Попасть под копыта лося. Упасть в шахту. Съесть не те ягоды. Разбиться на своей машине. Заблудиться и умереть с голоду. Ещё есть люди… убийства, это тоже можно добавить в список.
Они скрылись от патрульных автомобилей в тихом переулке. Никаких свидетелей, превосходно. Корсо вздрогнул от холода.
— Убийство — вот суть нашего разговора, — ответил Корсо, — У тебя есть голова на плечах?
— Что? — спросил Шеперд, сосредоточившись на нём.
— Есть голова на плечах?
— Да, и… я переживаю за тебя, — искренне заявил Шеперд.
— Я заметил, — выпорхнул Корсо.
***
Скрежет поезда и грохот железной дороги.
На улице пасмурно. Корсо миновал КПП. Фрунтлиция выглядела очень истерично: усиленные патрули, военное вооружение. Лучше было бы залечь на дно и держаться подальше от неприятностей, но это выход для каких-нибудь трусов.
Не симпатичные шлюхи в симпатичных вещах, а также вышибалы с акцентом рассказывали о местах, где можно поспрашивать кого-надо. Корсо остановился на железной дороге Непщевана. Работники поездной охраны сначала ничего не говорили, а когда речь зашла о «ЦСК» они сказали, что там устраивают схватки, и что за этими схватками наблюдают большие создания — «киты». Корсо заметил, что у всех охранников маленькие складные ножи, он спросил об этом, но бурлебовцы посмеялись, как будто вспомнили старую историю, и послали его.
Корсо ощущал внутри, как будто что-то притягивало его к тому, чего он хочет. Между поездами он увидел пса крупной породы, с лохматой шерстью, торчащими клыками, очень широкими плечами и приматоподобными предплечьями. Корсо ощущал, что он очень близко…
«ЦЕНТРАЛЬНЫЙ СОЦИАЛЬНЫЙ КЛУБ». В центре зала стояла клетка гексагона. Сегодня в заведении праздник чистого безумия на краю рационального мира. Гости кричат, падают на колени и ползут; они просят утолить их жажду. Когда челюсть работает мозг даёт сигнал «я ссыт». Им
