class="p1">— Все нормально, мы же договорились, что я не злюсь, — я обошел кровать, чтобы было лучше его видно и сел на корточки.
— У вас свисток в кармане? — спросил он, расстроившись, — все-таки боитесь меня. Эх, доктор Филдс, а вы были мне единственным другом за всю жизнь, — сказал он и положил голову на колени.
— Я и сейчас ваш друг, — я вытащил руку из кармана, продемонстрировав пустые ладони, — что за тварь?
Хоффишер резко поднял голову и прищурил глаза. Он смотрел прямо на меня, в лицо, нет — в глаза. Так он делал редко.
— Урод.
— Кто?
— Он.
— Санитар?
— Нет.
— Давайте так, — я жестом попросил его подняться, но он не стал, — вы мне рассказываете, что случилось, а я распоряжусь, чтобы вам позволили написать письмо маме.
— Она мертва! — словно гавкнул Хоффишер. Я невольно встал, готовясь выйти из палаты в любой момент.
— Что же меня обманываете, доктор? — Хоффишер медленно поднимался, — она приходила ко мне. Сказала, что все умрут на девятый день, потому что он придет.
Я видел, как Хоффишер выпрямился. Как будто зверь, долго сидевший в клетке и получивший свободу.
— И я понесу слово его.
— Кого? — спросил я, сделав непринужденный шаг назад и незаметно опустив руку в карман со свистком.
— Боитесь? — в глазах безумного сегодня безумства стало еще больше, но было что-то еще.
Он словно чувствовал превосходство надо мной. Он всегда признавал мой авторитет, но только не сегодня. Он выпрямил спину до хруста. Мне даже показалось, что он стал выше.
— Так бойтесь не без причины, — после этих слов он зарычал и набросился на меня, как пантера на оленя.
Я успел свистнуть в свисток. Но Хоффишер повалил меня. Мне показалось, что сегодня он был сильнее, чем обычно. Но теперь он не душил меня. Он вгрызся зубами мне в шею, и я моментально почувствовал резкую боль и тепло от разливающейся крови. Санитары забежали и стали оттаскивать его, причиняя мне еще больше вреда и боли. Я кричал, не сумев более терпеть.
Санитары стали бить Хоффишера ногами, и тот отпустил меня, бросившись на одного из них. Мы с другим санитаром едва оттащили его и сумели усмирить, зафиксировав руки за спиной. Матис принес морфий, я вколол ему дозу. Сумасшедший заснул. Ему надели смирительную рубашку и привязали к кровати.
К счастью, моя рана оказалась не слишком серьезной.
— Доктор, не подходите вы к нему, — сказал Матис, когда обрабатывал мне шею, — в нем есть что-то… от Дьявола.
Я усмехнулся. Никогда не верил и верить не собираюсь ни в Дьявола, ни в Бога.
— Как удобно списывать все на Дьявола, — заметил я. Матис покачал головой.
— Погубит он вас, доктор, — сказал он и ушел.
А я остался в кабинете, пытаясь понять причину очередного буйства Хоффишера и его кардинальных перемен. Кстати, подробные записи помогают мне. Буду продолжать их вести, пока есть возможность.
Письмо отца Флеккера (продолжение)
Мое выступление было долгим. Священники порядком устали после моего чтения записей доктора от третьего сентября, а потому я предложил им передохнуть и подкрепиться. Силы требовались и мне. Они согласились, но вот беда, после обеда один из них сослался на плохое самочувствие и ушел. А двое и вовсе ушли без объяснений. Остался только отец Грегори. Печально, что даже божьи люди наделены столь рациональным умом, что не готовы поверить в то, что по сути ведет их по жизни. Не могут поверить в саму суть своей веры. Это огорчает меня, так как теперь мне понятно, почему доктор Филдс был так далек от Бога и упрямо не верил во все, что происходило вокруг эти девять дней.
Но я рад, что отец Грегори вернулся. Он посмотрел на пустой стул и горько хмыкнул, а потом просил продолжать.
Записи доктора Ричарда Филдса
3 сентября
Весь день наблюдал за Хоффишером. От его буйства не осталось и следа. Он снова стал спокойным, даже немного вялым. Просил книжку или хотя бы лист и карандаш. Говорит, ему пришло откровение. Я пообещал подумать. В этот раз он не стал просить прощения за нападение и даже не сокрушался, как в прошлый раз. Это навело меня на мысль, что улучшений в его состоянии не будет.
По пути домой заглянул к мадам Леванш. Она выглядела уставшей, но попросила о визите мужа. Стало быть, скучает. Это хорошо, в ее случае прогресс. Хоть какие-то эмоции.
Миссис Олдриж опять плакала. Я спросил, не желает ли она прогуляться, она только сказала, что нет. Больше ничего. Ни одного слова. Поэтому я решил уйти домой раньше. Завтра придется принять нового пациента, сегодня встречу отменил из-за нападения Хоффишера.
Записи доктора Ричарда Филдса
4 сентября
Написал в порт, дабы уточнить не прибыл ли доктор Миррер в Картрайн-Хилл. Ответа пока не получил. Навестил мисс Мари. Приступов не было. Но она была какой-то подавленной, даже обиженной. Говорила со мной не хотя, в глаза не смотрела. Наедине оставаться не желала и даже не справилась о моем здоровье. Заметив повязку на шее, лишь спросила, не серьезно ли я пострадал. А вот ее брат, напротив, как назло был слишком разговорчив. Выспрашивал у меня детали нападения и все время охал и качал головой.
Не знаю, что случилось с прекрасной мисс Мари, но я решил, что не останусь сегодня на чай. По ее лицу я понимал, что говорить со мной она не желает. И мне показалось, что лишняя минута в компании со мной ей в тягость.
Я не стал ничего спрашивать, скорее всего, это из-за того, что мне пришлось применить физическую силу прошлой ночью. Я попрощался с ее братом, кивнул ей, решив, что не стоит целовать руку, но она будто машинально протянула мне ее. Я, взяв лишь за кончики ее изящных тонких пальчиков, поспешно поцеловал руку, едва прикасаясь к ней губами, и ушел.
Мысли о мисс Мари мучали меня, поэтому я решил, что будет лучше отвлечься работой. Первым делом зашел к Хоффишеру. Он снова говорил с кем-то невидимым, или молился, я не понял. Мадам Леванш попросила о выписке. Я сомневался, но ее супруг уверил, что видит в жене прогресс, — как он любит это слово — и готов за нее поручиться. Что ж, сегодня на одного пациента стало меньше. Хотя о чем это я? Стоило мне выписать мадам Леванш и пожелать ей всего лучшего, как в кабинет фурией влетела
