Чтобы не обиделись и не поссорились.
После того, как браслетик был готов, а Петуния подарила ещё один сестренке, они вместе с Алом начали играть в игру "Угадай, кто есть кто". Игра была предельно проста, и неизвестно, как ещё не надоела двойняшкам. Пока кузены сидели с закрытыми глазами, Магнолия и Петуния переодевались в одинаковую (как обычно) одежду, вставали в смешные позы, часто пряча лица, по которым, как они поняли, легче всего было их различить, а Лили и Ал должны были найти, кто из девочек Мэгги, а кто Питти. Кузены, особенно Ал, часто ошибались, чем жутко веселили именинниц.
Вскоре в комнату вошел Джеймс своей вальяжной походочкой.
— Вас зовут вниз, — бросил он, закатил золотисто-каре-зеленые глаза, будто разговаривать с ними было для него страшным мучением, и, тут же развернувшись, ушел.
Питти и Мэгги одновременно фыркнули, рассмешив сестренку Лили. Джеймс был старше них на каких-то четыре месяца, а потому его пафосное поведение только веселило.
— Он будто не от мира сего, — заметила Мэгги, выходя из спальни первой.
— Так и есть, — вздохнул Ал, которому месяцем ранее исполнилось всего одиннадцать, и Петунии показалось, что сделал он это как-то мечтательно.
В кухне у огромного французского окна в пол стоял большой стол красного дерева, за которым уже ждали взрослые. Папа сел во главе одного конца, а дядя Гарри — другого. Их жены и дети распределились рядом. Петуния села между сестрой и мамой, напротив была улыбающаяся Лили, окруженная братьями с обеих сторон.
В центре стола возвышалось огромное блюдо кеджери с тунцом по особому диетическому рецепту мамочки Марго, далее размещались всевозможные салаты, пирог с почками для любящих сытно покушать мужчин, а ближе к маме именинниц стоял их любимый чизкейк. Маргарет редко готовила не для видео, и обычно блюда дома были просты и односложны, а в школе девочки тайно развлекались бургерами и картошкой фри, так что богатый обеденный стол их явно обрадовал не меньше, чем их папочку, любящего вкусно поесть.
Этот день рождения показался Петунии более семейным, чем любые другие. Поттеры тоже были в приподнятом настроении. На лице дяди Гарри даже разгладилась морщинка, постоянно живущая на его лбу рядом с необычным шрамом. Тётя Джинни беззаботно щебетала, было заметно, что она и впрямь работала спортивным комментатором, так она иногда громко и четко произносила шутки и замечания, и Питти даже подумала, что надо бы найти видеозаписи игр, которые она комментировала.
Она вдруг поняла, как на самом деле мало отец общается с единственными родственниками по линии умершей матери, прекрасной и доброй женщины, в честь которой назвали Петунию. Через три года после рождения двойняшек бабушка Петуния умерла от тяжелой болезни. Но Питти помнила ее теплые объятья и лепет, которым она нежно разговаривала с внучками, и очень бережно хранила эти щемящие душу воспоминания.
Неужели смерть матери не сблизила кузенов? Питти знала, что дядя Гарри рос в семье Дурслей наравне с папой Дадли, и получалось, что бабуля Петуния и дедуля Вернон приходились дяде Гарри приемными родителями. Но Питти не помнила, чтобы папа когда-нибудь отвечал прямо на вопросы на эту тему, и поднимать их за столом сегодня не собиралась. "Надо бы поболтать потом с Алом, может, он знает подробности?" — сделала зарубку в памяти девочка.
После пирога мама пригласила всех желающих в гостиную, посидеть, попить сок, кофе или пиво и поболтать. Прежде чем уйти наверх, девочки получили от дяди с тетей подарки в гостиной. Поттеры никогда не утруждали себя раздумьями о том, что подарить племянницам, а потому неизменно присылали небольшие конвертики с деньгами. На этот раз конверты были переданы лично в руки. Суммы обычно были скромными, но обе сестры всегда радовались этим подаркам. Папа с мамой очень строго относились к карманным деньгам девочек: Дадли всегда напоминал, что у них есть все, что нужно детям их возраста, а мама боялась, что дочки наедятся вредной еды или сладостей, на которые в доме были табу для всех, кроме отца семейства. Поэтому подаренные денежки всегда были очень кстати. Свои Питти уже мысленно потратила. На огромную гору малиновых панкейков и на набор заколок для волос, если хватит.
Дядя Гарри решил произнести тост, который, как подумала Петуния, скорее был направлен на ее отца, так как она мало что поняла в этом выступлении:
— Что ж, это были напряженные одиннадцать лет, — начал дядя, поправив круглые очки. — Сразу два ребенка — это настоящее испытание для любой семьи. Маргарет может считать себя героиней. — Бокал пива был приподнят в честь женщины. — Но теперь девочки выросли, стали для вас не только отрадой, но и прекрасными помощницами. Все опасности миновали, — тут Гарри посмотрел прямо в глаза Дадли. — Им уже по двенадцать лет. Поздравляю… брат. Поздравляю. За наши прекрасные цветы! — Он поднял бокал ещё выше, при этом другой рукой потрепав ярко-рыжие волосы Лили, сидевшей рядом.
Все сказали "ура", и кажется, только дети и Марго не поняли всего смысла сказанного. Дадли так яростно кивал словам кузена и так крепко его обнял, что Питти решила, будто все ее мысли о том, что папа не любит дядю Гарри, были ошибкой. А на лице тёти Джинни рисовалось искреннее облегчение. Она даже положила бледную веснушчатую руку на сердце и улыбаясь смотрела на обнимающихся мужчин. "Может быть, они ссорились до этого?" — решила Петуния. Она уже с нетерпением ждала, когда можно пойти в спальню и расспросить там Ала.
Но не успела она отпроситься наверх, как комнату накрыл громкий звук хлопающей дверцы для почты, вмонтированной в их входную дверь. Ею так редко пользовались, что она страшно скрипела.
— Почта в воскресенье? — насторожился дядя Гарри.
— Кто-то вообще еще пользуется бумажной почтой? — удивилась Марго и направилась к выходу.
Питти и Мэгги, заметив, как резко побелели их отец и Поттеры, остались на месте. Все ждали, пока в гостиную вернется Маргарет и скажет, что это просто кто-то пошутил из соседских детишек. Хотя это невозможно, ведь вокруг дома Дурслей высокий каменный забор, и в нем маленький ящик для корреспонденции. Дверной же пережиток прошлого никто давно не использовал, а заколотить не было повода.
Маргарет вошла в гостиную с настоящим, бумажным письмом. Оно было не похоже на те простые белые конвертики, которые ежегодно присылали Поттеры двойняшкам. Это было серое, потертое, будто старинное письмо, конверт был пухлым и нестандартно квадратным, а еще впереди он был запечатан настоящей бордовой сургучной печатью.
— Как в пиратских фильмах, — вдруг сказала Мэгги, пока сестра тупо пялилась на
