Когда попробовала осторожно поинтересоваться об этом у Ивана (остальные насмешники, с ними тяжело), тот как-то чуть странновато пожал плечами:
Рыжая бесстыжая…
Я смотрела на сладко спящую девчонку, волосы которой разметались по подушке. Эту рыжую я должна оберегать? Смотрела и пыталась понять, что к ней чувствую. Девчонка годилась мне в младшие сестрицы, но пока была совершенно чужой.
Она вдруг завозилась и что-то забормотала. Я прислушалась.
— Кэт… Кэтрин…
Почти машинально ответила:
— Да, дорогая…
Не просыпаясь, Елизавета нашла мою руку и прижалась к ней, сладко улыбаясь. Этот момент решил все. Она доверчиво прижималась к моей руке, словно вручала свою судьбу, и обмануть вот эту сонную четырнадцатилетнюю рыжую дуреху, выросшую без матери, я не могла. Уже знала, что действительно буду оберегать и защищать ее. Только бы удалось…
Погладила по рыжим волосам, укрыла плечи, девчонка благодарно улыбнулась, не просыпаясь. Эта доверчивость уничтожила последние сомнения.
Я знала о ней все, эти знания в мою голову вложили без всяких книг и видеокурсов, как и знания привычек, обычаев, языка, весьма отличного от нормального английского, знание тогдашней географии и положения дел в мире. Это невозможно выучить за недели подготовки, хотя я многое прочитала и разыскала без помощи своих наставников.
Итак, впереди жизнь рядом с принцессой, а потом королевой на долгие годы, и я должна предостеречь ее от множества ошибок, уберечь, предупредить, надзирать, в конце концов. Не одна я, есть еще четыре члена нашей группы — Иван, Влад, Сергей и Артур.
Я уже знала, что эта дуреха неосмотрительно уступила мужу своей бывшей мачехи и забеременела. Так вот молоденькие и крепкие нимфетки обычно и залетают, а потом рожают крепких младенцев без всяких проблем. В данном случае проблема была только в одном — у Елизаветы не имелось законного супруга, и ее беременность была настоящей погибелью. Дочь шлюхи Анны Болейн пошла по стопам матери! После такого не то что королевой, даже просто уважаемой леди не бывать и замуж возьмет разве что из жалости какой-нибудь вдовец с шестью сопливыми детьми и домом в сельской глуши.
Допустить этого нельзя, а как не допустить, если мы в имении вдовствующей королевы Екатерины, той самой, от мужа которой и залетела моя подопечная. Слава богу, начало беременности она переносила легко, у нас было время что-нибудь придумать. Королева тоже в положении от того же мужчины, но она в возрасте и ходила с первых дней очень тяжело, все же рожать впервые в тридцать семь тяжело даже в двадцать первом веке, а не только в шестнадцатом.
Меня мало волновала беременность королевы, куда больше — как пока хотя бы скрыть все происходящее с этой рыжей. Идя сюда, я услышала, как шушукались прачки по поводу какой-то дамы, мол, муж в отъезде, а у нее третий месяц простыни чистые… как будет перед супругом оправдываться? И вдруг меня пронзило: но так же скажут немного погодя и о Бэсс! Ее-то простыни тоже девственно чисты второй месяц. Я никогда дольше полуминуты не раздумывала, а потому одеяло с моей любимицы полетело довольно резко, надо торопиться, вот-вот придут служанки, чтобы подготовить все к одеванию принцессы.
Она открыла глаза:
— Что ты делаешь?!
Объяснять некогда, я перекатила Елизавету в сторону, убедилась, что под ней чисто, и лихорадочно зашарила глазами по комнате, пытаясь найти, чем бы нанести себе рану. К счастью, на столике лежали швейные принадлежности — она вечером что-то вышивала. В следующую секунду на моей ноге красовался внушительный кровоточащий надрез. Бэсс в ужасе смотрела, силясь понять, кто из нас двоих рехнулся.
— Что ты делаешь?!
— Тише! Пачкаю твои простыни.
— Ты что, с ума сошла?
Дело было сделано, на простыне расплылось довольно внушительное пятно, прачки заткнутся хоть на месяц. Теперь надо быстро перевязать собственную рану. Заматывая ногу, я хмыкнула:
— Это ты сошла с ума. Еще пару дней, и прачки разнесут по всему дворцу о твоих чистых простынях. Ты этого желаешь?
Наверное, я не должна называть принцессу на «ты», но сейчас не до сантиментов. Она тоже не заметила, перепуганно зашептала:
— Но, может, это… просто нерегулярность?
— И давно она? С тех пор, как сюда зачастил лорд Сеймур? Ты хоть сама понимаешь, что произошло?
Елизавета явно замерла в ужасе. Все она понимала, но, как обычно делают женщины, боящиеся признать собственную беременность, надеялась, что все как-то само собой пройдет, «рассосется», как говорила моя подруженька в совсем другом времени за месяц до очередного похода на аборт.
Но здесь это невозможно. Я вздохнула:
— Попытаюсь организовать выкидыш.
— Нет!
— Конечно, это опасно, но через месяц будет поздно.
Елизавета сидела, стиснув руки между коленями и чуть раскачиваясь, и, видно, лихорадочно соображала, что делать. Но что она могла? Рожать без мужа — верная погибель, срочно выйти замуж — никак, она не просто девушка, она сестра короля, ее замужеству должны предшествовать долгие дебаты в Совете, сватовство и подготовка к свадьбе. За это время можно не только родить, но и отправить ребенка в первый класс.
Господи, какой первый класс?! Ладно, неважно куда, долго, в общем! А нам надо разобраться быстро, потому что выкидыш на более поздних сроках опасен, да и так кто знает, что может произойти.
Она подняла на меня глаза, в которых была такая смесь ужаса и мольбы, что я содрогнулась. Вот уж действительно дуреха!
Мне захотелось прижать ее к груди и погладить по голове, все же ребенок рос без матери, единственными утешительницами были мы с Парри. Но кто знает, как она отреагирует на такое поведение? А Елизавета вдруг сама спрятала лицо в моей юбке и разревелась, как ребенок. Четырнадцатый год… дурочка молоденькая… конечно, здесь в таком возрасте выходят замуж, но ведь все равно ребенок.
Я гладила и гладила рыжие волосы, мысленно прикидывая, чем ее напоить, чтобы получилось действенно и не слишком опасно. Не то придется как-то скрывать беременность и рожать тайно, а это куда сложнее. С другой стороны, кто знает, как повернет потом, ведь это первый ребенок. И вдруг я вспомнила, что передо мной будущая королева-девственница, то бишь королева, правившая страной сорок пять лет, но так и не вышедшая замуж! Неужели это из-за… Тогда надо рожать!
Пришли служанки, принялись одевать, умывать, наряжать… Я успела только шепнуть:
— Пока никому ни слова!
…Итак, предстояло решить, как либо избавить глупышку от ребенка, либо придумать, как увезти ее, чтобы родила втайне. Этой рыжей нельзя позориться, у ее родственниц и так слишком подмоченная репутация.
