ненужным?
— Стан, хватит. Ты не такой для меня. Всё иначе.
— Что? Что случилось, Русó? Мы всегда были близки. Скажи мне. — Стан касается моего лица и пальцем поворачивает мою голову к себе. Я знаю, что он, правда, тревожится обо мне. Ему, правда, неприятно. Он, действительно, не понимает причин моего поведения.
— Мы просто стали взрослыми, Стан, — я перекатываюсь и встаю с кровати. — И я полюбила спать. Мне надоело быть в центре внимания. Я устала от постоянных приёмов и собраний. А ты всё это любил.
— Я тоже устаю, но не уезжаю в Англию, в чёртово захолустье. Я не запираю все ворота и двери, игнорируя весь свой род. Я не бросал тебя.
— Я не бросала тебя. Ты женился, Стан. Твоя жена…
— Умерла тридцать лет назад. Ты не приехала, а я послал тебе десять писем, звонил каждый час, — перебивает он меня, и его лицо становится мрачным и холодным.
— Чёрт, мне так жаль, — шепчу я. К сожалению, я не знала жены Стана. Я не была на его свадьбе и как раз уехала в тот период, когда Стан влюбился или думал, что влюбился. — Почему это случилось? Её убили?
— Нет, она умерла, — строже отвечает он. — Она была одной из тех, чья смерть была вызвана внезапным помешательством.
— Это… подожди. То есть всё то, что наговорили мне на совете, правда? Наши умирают из-за депрессии?
— Это детально не изучено. Заболевание появляется внезапно. Я даже сам не понял, когда это произошло с ней. Вчера она была нормальной, а сегодня стала безумной. Она сгрызла свою же руку просто так. На завтрак. Пока я был в душе.
Я шокировано присвистываю и опускаюсь на стул, стоящий рядом с кроватью.
— Мне, правда, очень жаль.
— Этому заболеванию больше подвержены женщины нашего вида. Из числа погибших семьдесят процентов именно женщины, остальные мужчины или в начале своего обращения, или же слишком старые.
Повисает неловкое молчание, потому что я не знаю, что сказать ему. Он до сих пор переживает своё горе, а я… равнодушна к этому. Я не испытываю искреннего сожаления из-за смерти женщины, которую любил мой лучший друг или думал, что любил. Я не боюсь того, что вся эта чепуха может быть правдой. Мне всё равно. Просто смотрю на Стана, видимо, вспоминающего свою жену, и жду, когда он уйдёт, чтобы я могла поспать.
— Ты много спишь, — словно прочитав мои мысли, говорит Стан, пристально глянув на меня.
— И что? Это же не преступление.
— Нет, но по нашим выводам, заболевший вампир начинает больше спать в начале болезни. Затем он становится слабым, теряет свои силы, перестаёт питаться. Из-за отсутствия питания и теряет силы. А затем сходит с ума и умирает.
— Я питаюсь. Мы не просто так создали синтетическую кровь и плазму для питания. К тому же сейчас полно банков крови. Я не считаю, что ваши доводы по поводу моего желания просто остаться одной, имеют под собой какие-то разумные основания. Это просто совпадение.
— Лучше проверить, Русó. Отец очень боится тебя потерять. Я тоже. Ты последняя из рода. — Стан поднимается с кровати и подходит ко мне. Он проводит пальцем по моей щеке и улыбается.
— Ты всегда была отличной от нас. Но тебя все желали. Каждый хотел получить хотя бы кусочек от тебя, Русó. Или лучше Флорина? Пусть ты одета, как какой-нибудь гот из трущоб, но в тебе древняя и самая сильная кровь. Не позволяй себе считать, что это какая-то мелочь. Знаю, что ты слишком долго живёшь, как и я. Я знаю, что всё надоедает, и мы начинаем сходить с ума в этом одиночестве. Я всё это знаю, Русó. Знаю, что сон — это лучшее избавление от монотонной и однообразной жизни. Но сон убивает нас. Пожалуйста, постарайся помочь нашим врачам и докажи, что ты в порядке, ладно?
— Без проблем. Я буду спать. Я всегда любила спать, Стан. Не понимаю, почему это стало для вас такой ужасной вещью? Ты же тоже спишь.
— Да, так и есть. Но ты очень много спишь и не питаешься, Русó. Ты потеряла желание жить. А я полагаю, что это самая центральная причина сумасшествия и смерти нашего вида. Моя жена была человеком, и я обратил её с разрешения отца, потому что ты мне не отвечала. Мы потеряли двух детей в её утробе, а потом она сошла с ума. Я не смог ей помочь. Но тебя я вытащу. Если я буду тебе нужен, то вот мой номер. Позвони мне, и я прилечу к тебе. Не закрывайся от меня, Русó, я безумно скучаю. — Стан мягко целует меня в лоб и оставляет переливающуюся золотую карточку в моих руках.
Когда он уходит, то я ещё пять минут сижу и смотрю перед собой в пустоту, обдумывая предстоящий месяц моей жизни. Но эти мысли быстро улетучиваются, потому что усталость берёт своё. Я молниеносно засыпаю, окунувшись в прекрасный мир, в котором мне слишком хорошо.
Аляска — это мечта вампиров. Температура нашего тела чуть ниже температуры человека, но порой она одинакова. Но плюс в том, что в холодном климате наши органы и мозговая деятельность работают намного лучше, чем в жарком или же во влажном климате. Раньше, когда наши женщины беременели и собирались родить, то они уезжали именно в край льдов и снега, чтобы организм выносил здорового и сильного ребёнка. Сейчас же появились другие возможности, создано много вариантов сохранения беременности и искусственное оплодотворение, отчего Аляска забылась. Вампиры предпочитают яркие, весёлые и ритмичные мегаполисы. Когда ты долго живёшь, то можешь увидеть и узнать многое, подстроиться под новый ритм, двигаться вместе с людьми, работать и изучать новые профессии. Большинство так и живут: для кого-то умирают, а для кого-то только появляются.
Я люблю Аляску. Если бы наши кланы не бросили этот штат, то я могла бы жить затворником и здесь. Но у нас есть правила. Мы не перенасыщаем планету в одном месте. В каждой стране, в каждом городе позволено жить определённому количеству вампиров. Нам не нужны новые войны, охота на нас и изучение нашего вида. Поэтому обращение сейчас приостановлено, пока вампир не получит моё одобрение в письменной форме. Это просто невыгодно для нас. Да и люди больше не привлекают нас. Раньше они были
