в руке мой телефон и грозно смотрел на меня потемневшими от злости глазами.
— Какого хрена, Светлана?! Какого хрена ты ведёшь себя как подзаборная шлюха?
Он замахнулся и хотел дать пощёчину. Я увернулась и горько заплакала. Знала, что отец ни за что не поймёт меня. И не примет Богдана. Тот хоть и дружил с Тимуром, но был другого круга. Отцу такой зять и даром не был нужен.
— Телефон я забираю, карманные деньги тоже. Допрыгалась, Света. Точной копией матери не только внешне стала… Грязная кровь, грязная, говорили же мне.
— Пап, отдай телефон, прошу.
Я дрожала от нетерпения. Хотелось прочитать все сообщения, что написал мне Богдан, пока я была на занятиях. Наивная, верила, что родной отец не сможет поступить со мной так жестоко. Оказалось, это были только цветочки.
Он смерил меня ненавидящим взглядом, поджал губы и сказал фразу, от которой всё внутри похолодело:
— Хочешь, чтобы твой боец нормально дослужил срок? Вернулся живым и здоровым? Я ведь могу, Светлана, ты меня знаешь. Покалечу — мать родная не узнает. Такую развесёлую жизнь ему устрою, что он ещё пожалеет об этом.
У отца было очень много связей. Тогда он казался мне всесильным и все его угрозы не на шутку меня напугали…
Тряхнув головой, я прогоняю непрошеные воспоминания.
Муж проходит на кухню, снимает пиджак и бросает его на спинку стула. Подходит ближе, упирается локтями в барную стойку. Его глаза внимательно меня исследуют.
— Ну и что это было, Свет?
— Ты о чём? — спрашиваю, вскинув подбородок.
— Весь вечер от меня шарахаешься как от прокажённого и даже в такси села на переднее сиденье.
— Для этого есть повод.
— Интересно узнать какой.
Взглянув на вино, Тимур куда-то уходит. Нервозность усиливается, я вытираю вспотевшие ладони о платье и учащённо дышу.
Муж возвращается через несколько секунд с бутылкой виски и спрашивает, где можно взять чёртов бокал. Кивнув на верхний шкафчик, наблюдаю за ним. Взвинченный и раздражённый. А я пьяна. Что получится из этого разговора? Определённо, ничего хорошего.
— Я весь внимание, Свет. Говори, не молчи.
Человек — удивительное создание. Быстро ко всему привыкает, приспосабливается практически к любым условиям. Тимур ни разу не обидел меня за всю нашу семейную жизнь. Сделав мне предложение, он однажды сказал, что я никогда не пожалею о том, что выбрала его. Время шло, мне было с ним хорошо. Он старался, я, в свою очередь, тоже прилагала усилия для создания тёплой атмосферы в нашей семье. Отец не мог нарадоваться, что всё сложилось именно так, как он когда-то планировал.
Я подружилась со всей роднёй мужа, чувствовала себя если не абсолютно счастливой, то очень близкой к этому. И клянусь, даже не подозревала о том, что у мужа есть другая. Глупо и наивно, но я привыкла доверять людям.
— Я всё знаю, Тимур.
Мой голос звучит сипло и дрожит. Чёрт, разговор уже начинается не так, как я представляла.
Муж вскидывает брови, берёт бокал с виски. Выпивает его, почти не морщась.
— Ты о чём, Свет?
— Сегодня я была у тебя в офисе. Заехала, чтобы напомнить о юбилее Эмилии Альбертовны, но вместо этого застала удивительную картину. Не догадываешься какую?
— Ты можешь прекратить говорить загадками?
— Ты и Олеся… — отвечаю резко. — Как долго ты её трахаешь?
Тимур крепко сжимает челюсти, с грохотом ставит бокал на стол, заставляя меня вздрогнуть.
Вся моя внутренняя сдержанность моментально летит к чертям. Тот защитный барьер, который я выстроила для сегодняшнего вечера, крошится на мелкие кусочки. Меня прорывает. В груди начинает нестерпимо жечь, а к глазам подбираются горькие слёзы.
— Блядь… — только и произносит Тимур.
Он начинает нервно расхаживать по кухне. Одно дело — найти в телефоне какую-нибудь переписку с любовницей, и совершенно другое — увидеть измену собственными глазами. В первом случае ещё можно худо-бедно оправдаться, а во втором — нет практически никаких шансов. Тимур это понимает.
— На завтра я взяла выходной. Подам на развод. Надеюсь, что мы разойдёмся цивилизованно…
— Свет, прости, — прерывает меня Тимур.
Он растирает ладонями лицо, обходит барную стойку, подходит ближе. Пытается взять меня за руки, а затем встаёт на колени. Обнимает за ноги, целует, отчего градус моей брезгливости вновь повышается.
— Я не знаю, что на меня нашло, слышишь. Сколько это продолжается? Недолго, Свет. Неделю. Может, две. Она постоянно крутила задницей и соблазняла. А у нас с тобой… ну ты и сама видела, наверное, всё остыло, да?
Я всхлипываю и отворачиваюсь. Остыло… Так это называется, значит. Если остыло, мог бы прямо сказать об этом и уйти к своей Олесе. По крайней мере, было бы честнее.
— Ну хочешь… хочешь я уволю её, Свет? Прямо сейчас уволю!
Умоляющий голос мужа переходит на шёпот.
— Не надо никого увольнять, Тимур, — отвечаю, дотянувшись до салфеток. — Мы просто с тобой разойдёмся. Тихо, мирно…
— Нет, нет, послушай! Я всё исправлю, веришь мне? Клянусь, что сделаю всё, чтобы ты забыла.
Шумно втянув носом воздух, опускаю на него взгляд. Кажется, за эту минуту он успел даже протрезветь. Я вижу в его глазах ясность и тревогу.
— Не проси. Не проси меня о таком, умоляю! Завтра утром, пока ты будешь на работе, я соберу свои вещи и перевезу их в отцовскую квартиру.
— Свет, никакого развода не будет, — твёрдо заявляет Тимур, поднявшись с колен. — Даже не думай об этом!
Я вскакиваю с места и иду в ванную комнату. Закрывшись на щеколду, слушаю, как монотонно стучит Тимур и рассказывает о том, что Олеся для него ничего не значит. Она всего лишь временное наваждение, а меня он по-настоящему любит.
Проходит бесконечное количество времени, прежде чем грохот утихает. Отсидевшись для подстраховки примерно полчаса, я выхожу в коридор и замечаю спящего на диване мужа. Он, к счастью, слишком много выпил, чтобы в этот вечер чего-то от меня добиваться.
Глава 4
Я резко поднимаюсь с постели от звонка мобильного телефона.
Голова чугунная и раскалывается от боли. Вчера я много выпила. И плакала тоже много. Особенно после того, как уснул Тимур, а я ушла в гостевую спальню и попыталась провалиться в сон, чтобы перестать думать и прокручивать в голове события прошедшего дня. Полночи я промаялась от бессонницы, и только под утро меня сморила невыносимая усталость.
На экране светится номер Насти, дизайнера. Она молоденькая, всего двадцать два года. Пришла ко мне в офис сразу же после универа. Безумно талантливая девочка, настоящий бриллиант.
— Свет, не спишь? Прости, если разбудила, — щебечет
