ворот, постаравшись как можно ниже опустить ошейник.
Похоже, я был прав, и опасность такого предложения попросту не доходила до ее сознания, привыкшего, что «все за всех».
— Стой, погоди, лисенок! Мне ничего не надо! Я не буду пить тебя! — попытался достучаться до слишком быстрой для измученного вампирьего разума девушки.
— Почему? Ты не ешь оборотней? — снова вгляделась Янка мне в лицо.
— Я вообще никого не ем! — развеселился я, несмотря на то, что после ее предложения стало очень плохо, организм-то не обманешь. — А твою не буду пить, потому что боюсь перестараться, мне слишком мало пищи давали.
— Глупости! Я тебе верю!
И по лицу лисы я понял — эта девушка действительно доверяет. Абсолютно незнакомому, голодному вампиру, сидящему в одиночной камере, к которому явилась из любопытства.
— Так что тебе давать, руку или шею? — захлопала Янка ресницами.
В моем мозгу поселилась назойливая мысль: что если это подстава, подсадная «утка» на которую хотят поймать одного глупого вампира? — и сам себе же отвечал, — а какая, собственно, разница?
— Давай руку, так будет вернее не перестараться, — решился, наконец-то.
И лиса, не задумываясь, протянула запястье, вновь поднося жилы под самый нос. Глядя ей в глаза, медленно припал к такой долгожданной пище, отметив чуть дернувшийся носик в момент укуса и до последнего ожидая подвоха. Не дождался.
Обжигающе горячая, полная энергии кровь, попав внутрь, придала сил, поднимая настроение и избавляя от боли. Всего пара глотков, но, черт побери, живая, она заменила полный пузырь лабораторной, мертвой крови.
— Спасибо, лисенок! — произнес, зализывая ранки на тонком предплечье.
— Они так быстрее заживут? — любопытно следила Янка за моим действием.
— Да, даже следа не останется! — благодарно улыбнулся я.
— Здорово! А сядь ближе к стене!
Нет, такая непосредственность, такая скорость мыслей мне недоступна. Ощущал себя древним стариком, рядом с разошедшейся внучкой. Пока осмысливал одно заявление лисы, она умудрялась поставить меня в тупик другим.
— Зачем? — спросил, не сумев разобрать причины такой просьбы.
— Так будет удобнее! — удивленно протянула Янка. Похоже, разность восприятия ощущал не только я.
Пришлось поверить. Сдвинувшись к самой стенке, проследил, как Янка удобнее устраивается на моих коленях, укладывая голову на грудь и обнимая одну руку. Все было настолько непонятно, но приятно, черт побери.
— Тебе нужно уходить, — через какое-то время тишины и покоя, наконец, произнес я.
— Еще немного посижу. Совсем чуть-чуть, — прошептала лисенок, прижимаясь сильнее к руке, захваченной ее объятиями.
Я должен был настоять, отослать ее прочь, но не смог. Вместо этого задал еще один интересующий вопрос:
— Скажи, а как ты сюда попала?
— Открыла дверь! — хихикнула Янка, потершись о мою руку носом.
— Я имел в виду, как ты открыла дверь, — хмыкнул я. Маленькая-маленькая, а ехидничать умеет.
Вместо ответа, она приподнялась, вновь упершись мне в грудь руками и, посмотрев серьезно в глаза, четко проговорила:
— Смастерила отмычки! Я не с ними!
— Извини, я не это имел в виду! — оправдывался, чувствуя себя безумно мерзко. Лиса, не задумываясь, протянула мне руку помощи, в буквальном смысле, а я…
— Все хорошо. Не думаю, что ты много кому мог доверять в этом месте, — улыбнувшись, зашептала лиса, вновь укладываясь на меня. — А доверие оно как голос, если не пользоваться расстраивается.
Я усмехнулся такому пояснению и в благодарность прижал ее сильнее. Сколько еще мы так просидели, не знаю, потерял счет времени, но в какой-то момент лиса, вздохнув, отстранилась, прижавшись носом к шее над ошейником, и прошептала:
— Мне пора!
После чего поднялась и выскользнула за дверь, оглянувшись на прощание.
Грустно ухмыльнувшись, улегся на жесткий металл кровати. Мысли тут же атаковали, заставляя сомневаться в собственной адекватности. Мало меня предавали? Мало страдал от глупости? Почему вновь поверил первому попавшемуся, не ставя под сомнения ни цели, ни средства. Но давно забытая теплота в груди отсекала все попытки здравого смысла восторжествовать.
В конце концов, даже будь эта девочка наживкой специально для меня, смысла прятаться нет. Ну что еще может сотворить со мной Наори такого, чего не сделал до сих пор?
Приняв решение не сопротивляться очарованию лисы, отключился, погружаясь в сон.
Следующий день, вися в пыточном сооружении, перебирал воспоминания прошлой ночи. Не проснись я полным сил и вполне сытым, подумал бы, что это все сон. Однако факты говорили об обратном, помогая отрешиться от этих стен, людей и того, что они со мной творили. Хотя и не смогли удержать на ногах после окончания работ. Сегодня было больно, только неимоверным усилием воли удалось не кричать. Естественно, эти эксперименты не прошли даром, выжав досуха, вымотав до дрожи.
— Дайте ему пожрать! — это подал голос второй из палачей, полный мужик, извечно разящий чесноком, отдавая команду кому-то из лаборантов.
Тот же парниша, что уговорил старикашку накормить меня, и в этот раз оказался самым разумным, выдав полагающуюся порцию.
Разве можно сравнивать эту жижу с живой кровью. Полный пузырь, а я все равно голоден, черт побери. Едва поднявшись на ноги, поплелся в душ. Мысли одолевали нерадостные, все чаще меня посещало желание закончить пытки самым радикальным способом.
Вампир — самоубийца, каково, а?
Поднимаясь по лестнице, глядел под ноги: слишком я ослаб, не хотелось споткнуться. Знакомый запах отвлек от сосредоточенного разглядывания мусора на сером камне. Вырвал из оцепенения разум. Удивленно вскинул взгляд, чтобы заметить рыжую макушку в одном из коридоров. Лиса стояла, потупившись, словно всего лишь пропускала воинов. Но я видел блеск желтых глаз, следивших за каждым моим движением. Ощущал ее интерес, любопытство и… желание. От нахлынувших чувств все же споткнулся, заработав пару нелестных эпитетов от солдат. Янка осторожно улыбнулась, еще ниже опустив голову.
Ночью лиса снова пришла. Прижалась ко мне, сев на колени.
Не скрою, ждал этого. Стоило закрыться тяжелому металлу двери, уставился на нее и не сводил взгляда, пока вновь не услышал шорох в коридоре.
— Лисенок, хотел тебя спросить…
От ее близости даже кровать стала мягче. Холод, что в одиночестве, пробирал до костей,
