Ознакомительная версия. Доступно 5 страниц из 23
же примыкать к какому-то берегу!» — помыслила она про себя.
— Встань-ка, дружок, нога одрябла! — попросила она его встать с коленей. Он повиновался, встал. — Серёж, почеши-ка мне спину, я своей-то рукой не достану, а спина зачесалась, терпенья нету!
— Да туда-ти мне не так просто добраться, ты вон сколь всего на себя-то навьючила! — с радостью приготовившись почесать ей спину, отозвался Серёга.
— А ты просунь мне под рубашку руку и почеши между лопаток, особенно в самой ложбинке.
Он, сверху протиснув руку, старательно и нежно принялся чесать там, где указано.
— Чуть-чуть пониже! — командовала она. — Тут, тут, вот гоже! — захлёбываясь от удовольствия, ворковала она.
Одной рукой чеша ей спину, другой рукой придерживая её за пышную грудь, Серёга, возбудившись, припал к её загорбку и сладостно поцеловал мягкий, пышно набухший бугорок её зашеины, и, не сдержавшись от неудержимого влечения к женскому телу, он в ярости, трепетно обхватив её и приподняв мощными руками, поволок на кровать…
На второй день этого случая Серёга с большим переживанием, нестерпимо ждал вечера, а как только смеркалось, он уже был у Анисьи. Он явился к ней в приподнятом настроении, а она сидела на лавке у стола, опечаленно понурив голову, и явно была не в духе…
— Ты что, вроде бы какая-то невесёлая? — озабоченно осведомился он.
— Будешь невесёлой: всю ноченьку не уснула, глаз не сомкнула, проплакала! — с дрожью в голосе ответила она ему.
— Это почему же так? — дознаваясь, переспросил Серёга, видя, как у неё дрожат губы.
— Как из-за чего, ты разве не знаешь, что вчера ты из меня бабу сделал! — обидчиво возвестила она. — А теперь прикидываешься, как будто, между нами, вчера ничего и не произошло! Все вы, парни, такие, на вас надежа-то, видать, лыса! А я и не чаяла в тебе этого, и не думала, что ты на такое способен! — упрекала она его.
— Чай я тоже живой! — отрезал он. — Ну и что тут особенного! Есть из-за чего плакать, слезы понапрасну тратить, вот горе-то! Да если бы не я, так другой кто-нибудь с тобой это же сделал! Чай ты не двух годов по третьему, а уж тебе, сама баила, двадцатый прёт! — изрекая неопровержимые доводы, изрекал слова Серёга перед Анисьей.
— Весной, в Овдокеи, двадцать первый пойдёт! — уточнила свой возраст Анисья.
— Ну так тем более, ты уже в годах, да и мне с Покрова тоже 21-й попёр, так что мы оба с тобой в годах: пора и к делу! А вдобавок, я тебя так люблю, что и расставанья у нас с тобой не будет! — чистосердечно признался он перед нею.
Она, повеселев, смахнула с ресницы застрявшую слезинку, улыбнулась, воркнув, как голубка, прижалась к нему и влюблённо поцеловала его.
— Ну вот, давно бы так! — успокоенно проговорил он, отвечая ей тоже крепким поцелуем.
— Миленький мой, а я уж было так растосковалась, что места себе не находила и вечера не чаяла дождаться, увидеть тебя. Да, бишь, слушай-ка, а если вчерашний случай не пройдёт даром, то тогда как, а?
— Гм, вот дурёха, я же по-русски сказал, что женюсь на тебе, и вся недолга! Эх ты, ягодка моя ненаглядная. Да, если мы вчера с тобой и сотворили что живое, так пускай на нашу радость и утеху растёт, развивается и рождается, я бы очень был рад этому!
От нахлынувшей нежной взаимной любви они обнялись, губы их сомкнулись в крепком и горячем поцелуе. Он обвил её тело своими цепкими руками, крепко прижал её к себе. Она приглушённо ворковала, блаженно дрыгала ногами. Преисполненный радостью и счастьем, он самодовольно громко рассмеялся, это получилось у него как-то по-жеребячьи, с игогоканьем. Она, с испугом наморщив лоб, поспешно прикрыла ему рот своей ладошкой.
— Что ты, родненький, так громко смеёшься, ведь с улицы-то могут услышать! А ты тихонько да нежненько улыбайся, — стараясь не досадить, поучала она его.
— И пускай услышут, пускай люди допытываются, мы с тобой сейчас как муж и жена! — резонно и определённо заявил Серёга.
Допытливы сельские бабы: разузнали, разнесли по всему селу, что Серёга с Анисьей сьякнулись вплотную, и дело идёт к свадьбе.
— Вряд ли она пойдёт за него, уж больно он хлипкий: вострая куриная грудь со впадиной посередине, сама видела летом, он, раздевшись догола на берегу озера, стоял, купаться собрался, — уничтожающе расхаивала Серёгу Анна Гуляева. — По-моему, она не пойдёт, и его сватня — одна прокламация! — слюнно улыбаясь, добавила она перед любопытными бабами, с пустыми вёдрами на коромыслах, стоявшими за беседой на перекрёстке улиц.
Несмотря на бабьи пересуды, у Серёги с Анисьей дело шло как по маслу, они уже въявь встречались. Серёга, уже не хоронясь вечерней темнотой, а почти засветло каждый вечер шёл к Анисье и пропадал у неё целыми ночами. Лёжа в постели, они обоюдно, мечтательно обдумывали своё будущее житьё-бытьё. Квартирный вопрос решить пока так и не могли: или же после свадьбы жить в его семье, или же отделиться и жить в её пустовавшей избе. Серёга был склонен сразу же отделиться из семьи и жить в её доме, мечтая его заново отремонтировать.
— Уж больно ты далеко загадываешь, как бы какой загвоздки не получилось! — укрощала его мечтательный пыл Анисья.
Чародейка полная луна через окошки любопытно заглядывала к ним в избу, высвечивала на полу яркие косые четырёхугольники, освещала внутренность избы, способствовала всеночному любованию друг другом и взаимному наслаждению Серёги и Анисьи. Свадьбу решено было сделать за три недели до Масленицы и жить пока в Анисьиной избе. После венчания в церкви играли свадьбу. На свадьбе, как и обычно, пили, закусывали, веселились, поздравляли, желали молодым счастливой жизни. Во время вечернего пира в доме жениха от скопления народа и духоты внезапно погасла лампа: в темноте завязалась такая невообразимая возня, кутерьма и суматоха, что сразу-то и не поймёшь, что здесь творится. Поспешно зажжённая хозяйкой спичка робко осветила внутренность избы. Неяркий свет врасплох застал, кто чем занимается: воспользовавшись временной темнотой, Серёга с невестой трепетно целовались, а Митька Кочеврягин умудрился залезть к Дуньке Захаровой под подол, отчего она сильно взвизгнула, всполошила весь пир. А как только зажжённый свет осветил целующихся молодых, Анисья застеснялась, щёки её вспыхнули ярким румянцем, и вся она зарделась нежной краской, артачливо заёрзала по лавке.
После свадьбы молодые поселились жить, пока на медовый месяц, в Анисьином доме. Анисье страсть как не хотелось идти в чужие люди из своего дома, она предугадывала, что привыкать ей к чужой семье и к незнакомой
Ознакомительная версия. Доступно 5 страниц из 23
