из команды, в которой я провела лучшие три с половиной года своей жизни, и я скучаю по дому, находясь здесь сегодня вечером, стоя в тени деревьев, окаймляющих улицу.
Слушая, как они высмеивают меня.
Не говоря больше ни слова, я поворачиваюсь и направляюсь в противоположном направлении, шагая на длинных ногах, которые привели меня сюда.
2
Эшли
Эта симпатичная девушка думает, что я неприглядный.
Уродливый.
Я лежу в постели, после того как ушел с вечеринки сразу за группой девушек, едва вспомнив, что нужно захватить куртку с кухни, прежде чем улизнуть.
Мне пришлось ехать домой — мой дом находится на окраине кампуса, а не в нем — и я, возможно, в отличной форме, но у меня нет ни малейшего желания тащиться по темным улицам посреди ночи.
Заложив руки за голову, я смотрю в потолок, положив голову на белую наволочку с моими вышитыми инициалами.
Э Д Д
Эшли Артур Калум Драйден-Джонс.
Пятый.
Слава богу, мама опустила мои чертовы вторые имена для надписи на подушке; слишком причудливая хрень для студента универа в Америке, но это были единственные вещи, которые у меня были, когда я переехал, и не было никакого смысла менять хорошее постельное белье.
Мебель досталась мне вместе с домом, и я не мог взять с собой ничего, кроме нескольких чемоданов, когда поступил в здешний колледж, переезжая через весь земной шар в попытке найти некое подобие нормальной жизни.
Некое подобие нормальной жизни.
Ха.
Я посмеиваюсь про себя, зная, что парни из моей команды надрали бы мне задницу за то, что звучу как большой придурок. Ни у кого из них, похоже, нет никакого изящества, когда дело доходит до грамматики, и большую часть времени все они звучат как чертовы простаки.
Единственным признаком того, что у них вообще есть какой-то интеллект, является тот факт, что они были зачислены в этот университет.
«Ты считаешь меня уродливым, да?» Я тихо повторяю про себя слова, которые сказал той девушке, вспоминая выражение ее лица и заикание в ее голосе.
Она тоже не местная. Какой-то странный акцент изменил ее тон так же, как и мой, хотя ее голос был милым. Вот только я никак не могу его идентифицировать.
Я недостаточно долго прожил в Штатах.
Но она сказала «вы все», и думаю, что это типично для южан. Опять же, я могу ошибаться.
Темные волосы, голубые глаза.
Выше, чем большинство девушек, я оценил ее до того, как она пригласила меня на это чертово свидание, думаю, что в ней около ста семидесяти сантиметров.
Не уверен, сколько это в Америке, в футах и дюймах. Я дерьмово разбираюсь в конвертировании.
И ее голос…
Воздушный и сладкий.
«Это, блядь, не имеет значения, Джонс. Она считает тебя уродом».
Она пригласила меня на свидание, какой-то дурацкий ритуал, которым они прославились в нашем кругу. Видите ли, в этом особенность спортсменов — мы все тусуемся вместе. Питаемся в одном и том же кафетерии на территории кампуса, занимаемся в одном и том же тренажерном зале, пользуемся одними и теми же тренажерами.
У нас общие друзья.
Поэтому само собой разумеется, что я слышал об этих дурацких испытаниях, через которые проходят некоторые из новичков; в регби все также плохо, только я не настолько большой болван, чтобы в этом участвовать.
Даже команда по фрисби измывается над своими членами, а это даже не считается настоящим видом спорта. Эти идиоты заставляют друг друга пить пиво из фрисби. А вы знали, что оказывается можно налить три бутылки пива в одну из этих штук, прежде чем все прольется?
Женская команда по легкой атлетике? Они подначивают своих новичков, заставляя найти самого уродливого парня, которого только могут — обычно на вечеринке — и пригласить его на свидание.
На самом деле они никогда не идут на свидание, но любой ничего не подозревающий засранец, который верит в их приглашение, просто идиот, заслуживающий смущения.
Чертовы идиоты, все они.
Эта девушка — кем бы она ни была — может поцеловать мою гигантскую британскую задницу. И выражение ее лица говорило о том, что та, вероятно, так бы и сделала; она казалась такой униженной.
Я был тем, кого должны были унизить, но знаете что? Это так не работает, милая.
Нужно иметь стальные яйца, черт возьми, чтобы выкидывать такие фортели с Эшли Джонсом.
И все же.
Когда закрываю глаза, я вижу выражение ее широко раскрытых глаз. Ворочаюсь всю ночь, радуясь, что никогда больше не увижу это прекрасное идеальное лицо.
Вторник
Подношу бутылку с водой к губам и делаю глоток. Я чертовски голодный, потому что не успел позавтракать. Обычно я бросаю в сумку протеиновой батончик или два, но этим утром выбежал за дверь слишком быстро.
Ерзаю на стуле, когда желудок урчит.
Я едва помещаюсь за столом. Эта штуковина создана для таких людей, как… все остальные.
Людей нормального размера.
Кто-то ворчит, натыкаясь на меня в попытке пройти по проходу, который я загораживаю.
Не намеренно, просто так все устроено, когда в тебе сто восемьдесят семь сантиметров.
Ноги. Повсюду.
— Ох.
Услышав вздох, я поднимаю взгляд.
Это девушка с пятничного вечера.
Джорджия.
Она вздрагивает, увидев меня, останавливается как вкопанная. Мои колени прижаты к сиденью передо мной, загораживая ей проход и не давая спуститься по ряду сидений.
Для этого занятия мы находимся в лекционном зале, очень похожем на амфитеатр. Примерно двадцать рядов смотрят вниз на миниатюрную сцену, где стоит профессор, держа в одной руке лазерную указку, а в другой — очки. Она вытирает глаза и выглядит усталой. Должно быть, поздно легла спать перед первым днем учебного полугодия.
Семестр, как они это здесь называют.
Я все время забываю.
— Ты заблудилась? — спрашиваю я ее, слегка раздраженный тем, что она все еще стоит надо мной, уставившись, как олень, попавший в свет фар.
— Эм, нет? Это лекция по деловому общению, не так ли?
Да, но это продвинутый курс.
— Это занятие для старших курсов, а не для первокурсников. — Я не могу сдержать сарказм в своем голосе и задаюсь вопросом, в чем, черт возьми, моя проблема. — Тебя должны одобрить научный руководитель или другой профессор, чтобы зарегистрироваться на этот курс.
Я был в совершенно веселом настроении пять секунд назад, прежде чем она врезалась коленями в мои ноги.
— Я на последнем курсе.
— Тогда почему они устроили тебе испытание в пятницу вечером? —
