Мне бы этого сильно не хотелось.
Мы поспешили прочь из этих запретных тоннелей, догонять сбежавшего гоблина. Я забрал всю ношу и факел у Улдука, хотя тот поначалу отнекивался как мог, мол, и сам в состоянии всё нести, но в конце концов сдался.
— Хреновато мне, вождь, — выдохнул он, признавая очевидный факт.
В мерцающем свете факела крупные бусины пота блестели как жемчуг, Улдук заметно осунулся и побледнел. Яд начал действовать.
— Идём, — сказал я, навьючивая на себя его поклажу. — Найдём, чем тебя лечить.
Я надеялся только на несгибаемую волю Улдука и железное орочье здоровье, способное противостоять неизвестному яду. Теперь ясно, почему и гоблины, и гномы старались не ходить в эти тоннели. Что тех, что других прыжок арахнида мог легко застать врасплох и сбить с ног, а укус на мелких гоблинов и коренастых гномов наверняка действовал быстрее. Для двухметровой горы орочьих мускулов наверняка нужна доза побольше.
Вскоре обнаружился Лок, осторожно пробирающийся нам навстречу.
— Факел. Увидал, — объяснил он, скаля мелкие зубы.
Гоблин радовался, что не стал обедом паука, но когда увидел, в каком состоянии находится Улдук, заметно помрачнел.
— Укус — плохо, — сказал он.
А то мы без тебя не знаем, мелочь пузатая. Ладно хоть он принял у меня часть поклажи, так что я смог поддерживать Улдука, который и так шёл, опираясь на стенку. Я боялся, что он не дойдёт, но орк только стискивал зубы и упрямо делал ещё один шаг, изо всех сил держась, чтобы не упасть.
Я даже пожалел, что вообще затеял эту вылазку и взял его с собой. Ничего полезного я толком так и не узнал, а про то, что тоннели соединяются, мне говорили и так. Ну, пауки живут. Без огнемёта вообще лучше к ним не соваться.
Главное, чтобы эти арахниды не надумали вдруг нас догнать, мстя за убитых сородичей. Второго такого сражения мы можем и не выдержать, да и факел почти прогорел, а оставаться в кромешной тьме наедине с пауками я бы не рискнул. Но если это не разумные существа, а обычные пауки, пусть даже размером с большую собаку, то они будут пировать на останках сородичей, а не погонятся за нами. Мы оставили им куда более доступную пищу.
— Жжётся, — выдохнул едва слышно Улдук.
— Терпи, брат, — сказал я. — Шаманы что-нибудь придумают.
Чем вообще лечат эти укусы? Ставят уколы с противоядием? Антибиотики? Даже понятия не имею. А чем лечить их здесь, в почти первобытных условиях, я тем более не представлял. Разве что какой-нибудь дикой магией, таинственными обрядами и жуткими ритуалами с почти нулевыми шансами на успех.
Пострадавшую руку мы зафиксировали на ремне, обеспечивая неподвижность, но место укуса всё равно распухло и потемнело.
— Лок, далеко ещё? — пропыхтел я.
Хоть мы и шли уже этим коридором, а теперь просто возвращались, для меня, наземного жителя, все эти каменные стены были совершенно одинаковыми. Я абсолютно не ориентировался под землёй, и если бы не мои собственные метки, наверняка заблудился бы.
— Далеко, гоб, — ответил он, и я несколько упал духом.
Улдук уже едва перебирал ногами, а я почти что тащил его на себе. Слава всем богам, что он ещё дышал, хрипло, словно порванные кузнечные мехи. Всё-таки гоблины были правы, и табу просто так не появляются. Лучше их не нарушать, даже если ты вождь, которому дозволено всё.
Вскоре факел начал чадить и трещать, пламя трепыхалось из последних сил. Я с нескрываемой тревогой поглядывал на него, попытался чуть ускорить шаг, но с полуживым Улдуком на плечах ничего не вышло. Пока пламя не погасло совсем, я протянул один конец верёвки гоблину, который видел в темноте лучше нас, а другой конец привязал к своему поясу.
— Веди нас в деревню, Лок, — приказал я.
Спустя несколько минут пламя угасло.
Мрак, непроглядный и бесконечный, моментально сгустился вокруг нас, окружая со всех сторон. Теперь за стенку пришлось держаться уже мне, просто чтобы не врезаться во что-нибудь. Вместе с темнотой вернулся и безотчётный страх, преследующий по пятам. Всё время казалось, что во мраке кто-то есть, кто-то глядит на нас из глубины коридора, и я с каждым мгновением ожидал, что на нас сзади набросится целая стая этих проклятых пауков.
Пришлось идти ещё медленнее. Лок, хоть и постоянно дёргал за этот импровизированный поводок, идя впереди, и сам не слишком хорошо видел в кромешной тьме, а мы с Улдуком видели ещё меньше. На меня вдруг навалилось жуткое отчаяние и бессилие, я корил себя за то, что вообще попёрся под землю. Можно было бы вообще забыть про гномов, положив на них огромный болт, они никак не помешали бы нам переселиться вниз, в предгорья, но нет же, я снова решил, что умнее всех и побоялся удара в спину.
Лучше бы побоялся идти в запретные тоннели.
Теперь Улдук только тихо сипел, с трудом вдыхая спёртый подземный воздух, и мне пришлось почти полностью взвалить его к себе на плечи, потому что идти самостоятельно он уже не мог. Но и бросить своего воина мне не позволяла совесть.
Впереди наконец забрезжил тусклый свет, показавшийся в кромешном мраке ярче прожектора, и я понял, что мы наконец добрались до выхода.
Глава 5
Гоблины обступили нас взволнованной толпой, пожалуй, впервые за много лет видя, как из запретных тоннелей кто-то возвращается живым. Даже вождь встречал нас, не скрывая благоговейного трепета, и я почувствовал, как наш авторитет среди гоблинов поднялся на небывалую высоту.
Но это всё было неважно. Мне нужно было помочь Улдуку как можно скорее.
— Паук… Укусил… Яд… — выдохнул я, передавая Улдука на руки сразу семерым гоблинам.
Гоблины сразу всполошились, начали один за другим рассматривать потемневший укус на руке Улдука, наперебой заголосили, тут же потащили его куда-то прочь, к хижинам. Надеюсь, у них есть какое-нибудь лекарство или противоядие.
— Куда вы?.. — усталым голосом спросил я.
— Яд! Убрать! Быстро, гоб! — ответил один из гоблинов, и я доверил судьбу Улдука им.
В конце концов, я сделал всё, что от меня зависело. Последние метры я буквально тащил его волоком на себе, а он мог лишь тихо сипеть и цепляться за меня.
Пришлось последовать за ними, не задавая лишних вопросов. Орка затащили в одну из хижин, несколько старых гоблинов прибежали с какими-то склянками в руках. Меня это мало интересовало, если умеют лечить такое — вылечат и без моего вмешательства. Вместо того, чтобы мешать процессу, я уселся на камень и принялся жевать сухое безвкусное
