Книга Наследница - Натали де Рамон

– Детка! Ну нельзя же так! Целые сутки от тебя ни слуху ни духу! Мы с папой просто сходим с ума!

– Мама, не волнуйся у меня все в порядке, и никаких суток еще не прошло, – с ледяным спокойствием заверила я, вешая сумочку на плечо. – Я перезвоню тебе буквально через пять минут. Сейчас поднимусь в номер и сразу же перезвоню.

– В какой еще номер? Где ты? Что они с тобой сделали?

– Мамочка, я перезвоню.

– Умоляю! Не верь нико…

– Целую. – Я решительно прервала связь и даже на всякий случай совсем отключила мобильный.

К моему изумлению, робкая прежде Моник недовольно уставилась на Вариабля, уперла руки в боки и затараторила:

– Вот видите, мсье! Вы велели подготовить хозяйские апартаменты, а она желает номер! Я вам говорила, надо было сразу отнести ее шмотки, куда надо!

Я увидела, как Вариабль тяжело задышал и начал меняться в лице. Сале выразительно кашлянул. Я встретила его обеспокоенный взгляд и быстро показала глазами на свою дорожную сумку. К креслу, где она лежала, он был ближе.

– А у нас в порядке только «Диана» да «Виктория»! А в «Диане» все мужское подготовлено. Одна «Виктория» остается! А она на любителя! Там уснуть невозможно!

– Не стоит волноваться! Я не буду здесь ночевать. «Виктория» меня вполне устроит. А мсье Сале, полагаю, не составит труда отнести туда мои вещи. Будьте любезны, проводите нас туда.

– Да-да, туда… туда… – Вариабль вздрогнул и закашлялся. – Прошу прощения, мадемуазель де Ласмар. – Адресованная мне улыбка на его посеревшем лице получилась несчастной. – Сочту за честь проводить миледи. Моник, вы уволены.

– А это мы еще посмотрим! – взвизгнула она. – Я или ты! Когда этой марсельской куколки здесь не будет! – Состроила гримасу и вихрем унеслась по лестнице.

Багровый Вариабль охнул, прижимая руки к сердцу.

Мы с Сале подхватили его и насильно усадили в кресло.

– У вас есть нитроглицерин, валидол, валокордин? – спросила я. – Или еще что-нибудь, что вы принимаете обычно?

Вариабль со стоном распахнул смокинг.

– В жилетке, в кармане…

Там оказался нитроглицерин; я сунула таблеточку ему в рот.

– Вы чудо, вы мой добрый ангел… – прошептал старик, а его губы как будто чуть-чуть поцеловали мои пальцы.

– Помолчите, помолчите, успокойтесь. – Сама не знаю почему, я погладила его по щеке. Она была мягкой и доверчивой. – Расслабьтесь, прикройте глаза. Пусть лекарство подействует. Сале. – Я выпрямилась во весь рост. – Вы, по-моему, хорошо тут ориентируетесь. Я посижу с ним, а вы кого-нибудь позовите.

– Конечно. Но, может быть, стоит вызвать «скорую»?

– Лучше Паскаля, – не открывая глаз, тихо произнес Вариабль. – Сале, там, у окна, местная связь…

– Знаю, не волнуйтесь, – сказал Сале, подошел к столику между окнами, снял трубку и, без обиняков сообщив неведомому Паскалю, что у Вариабля прихватило сердце, добавил: – Да, здесь. В хозяйском корпусе.

Он еще не успел положить трубку обратно, как в холл с лестницы ворвался смуглый красавец в фартуке и поварском колпаке. Руки были в тесте. Миндалевидные совсем темные глаза южанина лихорадочно перескакивали с меня на Сале.

– С Вари все в порядке? Где он? Кто вы?

– Успокойся, Жан-Пьер, – с кряхтеньем приподнимаясь в кресле, сказал Вариабль. – Позвольте вам представить, мад…

Я потянула его вниз за руку.

– Не вставайте. Я сама все объясню. – Я посмотрела на южанина. – Мсье Вариаблю стало плохо с сердцем.

Южанин неожиданно хмыкнул и повел бровью.

– Да про его сердце я уже все понял! Как только Моник примчалась ко мне и стала жаловаться! Ну, думаю, надо бежать выручать старикана! Как бы сердечко не прихватило. А вы, молодец, мадам метресс. – Южанин лихо подмигнул и принялся вытирать руки о свой белоснежный фартук. – Не растерялись! Слышь, Вари, похоже, эта стерва не может вынести в нашем доме ни одной другой женщины, кроме себя! Правильно, старина, гони ты ее в шею! А как он не прогонит, так вы, – он опять подмигнул мне, старательно оттирая тесто с пальцев, – мадам метресс, как сделаетесь нашей хозяйкой, сразу! В одночасье! И не слушайте зануду Паскаля. А то он у нас слишком сердобольный, феминист чертов! Ну. – Южанин протянул мне смуглую руку кое-где со следами теста. – Давайте знакомиться. Я – Жан-Пьер Миракло. Лучше меня не готовит никто в мире. И я ваш земляк. Вы ведь, говорят, марсельская?

– Да, – сказала я и взяла его руку, машинально подсчитав, что за сегодняшний день это уже пятая мужская рука, познакомившаяся с моей. И что они все очень разные, но во всех чувствуется уверенность и прямота, впрочем, наверное, рука повара все-таки лучше всех – земляк как-никак. – Очень приятно, мсье Миракло. А я, как вы уже догадались…

– Ч-ш-ш! – Земляк лукаво приложил палец свободной руки к губам. В глазах плясали, даже не плясали, а вовсю дурачились и резвились тысячи, нет, сотни тысяч самых разудалых бесенят. А такие большие, тонкие и чуть изогнутые носы между подвижными бровями с самой юности сводили меня с ума. – Это завтра вы станете моей хозяйкой, которая в полном праве меня выгнать, если я вдруг от чувств пересолю суп! Завтра! А сегодня вы пока та самая неприступная марсельская училка, которая уже разбила сердце… – Тут он с изящным поклоном снял свой колпак, как украшенную перьями шляпу, поцеловал мою руку, отступил на шаг, теперь уже держа свой колпак на сгибе локтя, словно это был старинный кивер, и принялся загибать пальцы. – Сердце малыша Рене – раз, сердце кентавра Номали – два, сердце старика Вари уже не выдержало, увы, но это три. – Он оглянулся на Сале. – Про сердце подмастерья мэтра Анкомбра и говорить не приходится. А мое! Мое!

– Твое поет и кукарекает, болтун! – медленно вставая с кресла, добродушно произнес Вариабль. – Я вам очень признателен за помощь, мадемуазель Брэбьи, но вы меня, надеюсь, простите, если я вас покину и прилягу на полчасика. А месье Миракло проводит вас в ваши апартаменты.

– О чем речь, Вари-душка, старичок!

– Ох, Жан-Пьер, до чего же мне твое амикошонство… вот где! – как бы мимо моих ушей прошептал Вариабль, проводя рукой по своей «бабочке». – Пожалуйста, Жан-Пьер, мадемуазель Брэбьи в «Викторию», а мсье Сале в…

– В «Диану», куда ж еще? Эта стерва туда отнесла фрачную пару.

Я внимательно посмотрела на повара. Он, клоунски вытаращив глаза, уставился на меня.

– Да, моя неповторимая мадам метресс! Фрачную пару! Мы все будем во фраках. А как же! Хозяйка приехала. Во фраках. Даже кентавр. Хоть у него все фраки на спине лопаются.

Я потеряла дар речи. Кроме всего прочего повар был просто необыкновенно хорош! И даже это нарочитое кокетливое амикошонство совершенно его не портило. Даже наоборот…