ничего не знаешь, и также думаешь, что шанс упущен, то просто скажи. Говори, что чувствуешь. И действовать сможешь только тогда, когда будешь понимать, что у тебя на душе. Слова и действия они взаимосвязаны. Мне папа всегда говорил, что слово это тоже поступок.
ВОВА: — Это говорил Лев Толстой.
МИША: — Неважно… то есть… (О собрался с мыслями) Поэтому это всё бессмысленно. Думать, будто ничего нельзя изменить. Всё можно исправить, либо словом, либо действием.
Они помолчали.
ДИМА: — Я не хочу ничего менять. Пускай всё будет так, как есть.
ВОВА: — Твой выбор. (Он ненадолго замолк, а затем обратился к Мише) — А знаешь, что еще бессмысленно?
МИША: — Что?
ВОВА: — Искать доводы в твоей пустой башке!
МИША: — Эй, я вообще-то долго думал, чтобы такое произнести. Да и я одиннадцать классов закончил между проч…
ВОВА: (Обращаясь к Диме) — Обожаю, когда он злится. (Он встал) Ну, ладненько! Давай, наконец, проводим тебя!
Дима взглянул на Настю, которая наворачивала круги на стадионе.
ДИМА: — Пойдём. Только давай кое-куда забежим.
Миша всё голосил на фоне.
Они втроём сидят возле хлебной лавки на лавочке и едят курники.
ДИМА: — Так, а как он всё-таки выглядит?
ВОВА: — Да мы откуда знаем? Мы его вобще ни разу не видели. Провожаем до секретаря и дальше работать.
ДИМА: — А разве когда вы умерли, вам не пришлось с ним видеться.
МИША: — Мы же грешники. А он к себе таких не пускает. Только с секретарём разговаривай. Вот он нам и предложил грехи искупить, чтобы потом в котле не вариться.
ДИМА: — Ясно. Но мне всё-таки интересно. Чем бы он занимался, если бы был обычным человеком?
ВОВА: — Да кто его знает?
На парковку подъехал дядя Юра. Он с женой вышел с машины и, проходя, обратил внимание на ребят.
ЮРА: — Вот они! Еще не все курники разобрали, бойцы?!
ДИМА: — Да ну, дядь Юр.
ЮРА: — Ну, смотрите!
Он по-доброму засмеялся и вошел в лавку. Жена тоже поздоровалась с ребятами и вошла вовнутрь.
Молчание
МИША: — А вот еще один! Заходит как-то улитка в бар…
