с ног до головы, а за деньги и говно бы жрал моё, но сейчас все мои мысли и желания были здесь — с Климом. От него пахло обычным мылом и стиральным порошком и при всём при этом меня не тянуло к ним, которые пахли дорогущими одеколонами и идеально выглядели, меня тянуло к нему.
Мы расстались у подъезда. Подниматься я отказался и поспешил домой. Ехал я окрылённый. В клуб не хотелось. Все мысли были о Климе, которого я представлял во всех немыслимых позах. Взлетаю к себе и, как всегда, в душ. После душа на кровать. Блаженное чувство от целого дня сидения на неудобных стульях в кафешке, расслабило и я провалился в сон. Утром я снова встал очень рано, когда Татьяна ещё была здесь.
— Татьяна, ничего готовить не нужно и на вечер тоже. — Остановил её я, потом выпил стакан сока и вылетел из квартиры. На работу пришёл раньше всех. Переделал всё, что только можно было. Блин даже у уборщицы украл работу, протерев столы в своём кабинете.
Время на работе просто тянулось. Новые контракты, новые клиенты, совещания, встречи, презентации. Всё это закончилось уже после семи вечера. Ещё нужно было заехать в супермаркет, потом домой помыться, переодеться и к Климу. Я спешил к нему, как к самому дорогому человеку на свете. В руках два огромных пакета, самых вкусных вкусностей. Взлетаю на третий этаж. Сердце бешено колотится, но не от пробежки. От чего-то другого, от того, что я пока не осознаю.
Звонок сломан, дверь, пни и она вывалится вместе с коробкой. И я весь такой напомаженный, стою словно белое пятно на чёрном фоне говна. Стучу в дверь. Слышу босые шаги по скрипучему полу. Звук замка. Хотя на кой он тут? Что он есть, что его нет. Дверь открывается, вижу удивлённый взгляд Клима, он даже немного опешил.
— Я если честно, не ждал тебя. — Он впустил меня.
— Почему?
— Думал ты пошутил. — Он слукавил. Я уверен, что он думал, будто я для позёрства тогда предложил, хотя это могли бы быть всего лишь мои мысли.
— Нет, Клим, я не шутил. — Я протянул ему пакеты. — Если я что-то обещаю, стараюсь выполнить или тогда уже не обещаю вовсе.
— Не разувайся. — Остановил он меня, когда увидел, как я в своих белых носках становлюсь на пол, имеющий значительные выщерблены.
— Да ну, как же. Ты же всё-таки здесь убираешься. — Я ловко достал купленные тапки. И всё же при его нищенствовании, в квартире была идеальная чистота, что я только что заметил.
— Ты всё предусматриваешь, да? — Он снова улыбнулся.
— Так давай есть, а то я просто умираю с голоду.
Мы прошли в кухню, и он начал раскладывать содержимое пакетов. А я смотрел, как он движется. Одет он был в затёртые джинсовые шорты. Жара, стоявшая на улице, не оставила другой одежды на этом пареньке. И помня нашу первую встречу, он скорее всего, всё же доверял мне, что я не поступлю так снова, потому и был одет лишь в шорты. И сейчас он стоял спиной ко мне, а я буквально поедал его. При всей его печальной картине жизни, он сумел сохранить внутреннюю чистоту и плавность движений. И чтобы не затупить снова, поддавшись своей похоти, я решил помыть руки, чтобы отвлечь себя. Хотя тут наверно больше испачкаешь их, чем помоешь.
— А где я могу помыть руки?
— В ванной. Только аккуратно, там у меня бельё замочено.
Захожу в эту…то, что он назвал ванной и просто охреневаю. Нет это слово не может отразить всю глубину моих эмоций на данный момент. Почерневший потолок и стены такая же ванна, в ней стоит корыто, я думал таких уже не существует, в котором замочены какие-то тряпки. Пальцами очень аккуратно открываю ещё совдеповский кран, раздаётся жуткий звук шума воды. Ополаскиваю руки. То, что называется полотенцем, я даже трогать не хочу. Обтираю руки о свои джинсы. Возвращаюсь в кухню. Для меня, никогда не бывавшего в таких местах, всё это было дико. Я не понимал, как в таких условиях можно было жить.
— Я не знаю, что ты будешь, потому выбирай сам. И зря ты столько всего купил. Мне всё это негде хранить.
— Ну что съешь, то съешь, а остальное выбросишь. — Мои слова словно ножом полоснули по ему.
— Ты что, я тогда Лёльке отдам, у неё маленький ребёнок, пусть они поедят.
— Это твоё право. — Я принялся уплетать, купленное для нас. Без моего внимания не осталось то, что Клим поел совсем не много.
— Тебе не нравится?
— Нет, Алексей, всё очень вкусно. Но я перед твоим приходом уже поел и в меня просто больше не лезет. Ты ешь, не смотри на меня. Я с тобой за компанию чаю попью. — Смотрю как он берёт эти ужасные «тампаксы», в которых нет ни грамма чая. — Постой, там же есть хороший чай, завари его. — Останавливаю я его.
— У меня нет заварника.
— Да просто в кружке завари. Всё лучше, чем это. — Я забрал у него эту пачку и отставил её в сторону.
Клим принялся заваривать чай. А я снова уставился на его спину, и ягодицы. «Ну ни*уя в нём нет такого, чем бы он мог мне понравиться, но бл*ть чем-то же он меня зацепил?» — рассуждаю в мыслях. Я заканчиваю есть. Клим допивает чай, отмечая, что вкуснее чая никогда не пил, чем вызывает улыбку на моём лице. Молчание немного затянулось.
— Клим, расскажи мне о себе. — Пытаюсь хоть как-то разрядить обстановку разговором.
— А что тебе рассказать? Сам видишь…
— Я не об этом. — Я показал на своей щеке. — Шрам, откуда он? — Парень отвёл взгляд.
— Мне неприятно об этом вспоминать. — Очень тихо ответил он.
— Откуда ты? Где твои родители? — Перевёл я тему.
— Детдомовский я. А эту квартиру получил по программе. Когда-то здесь было чище, когда я сделал ремонт, но сейчас не получается.
— Клим, посмотри на меня. — Он поднимает свой взгляд. — Тебе нечего стыдиться. И, знаешь, твой шрам даже добавляет тебе некоего шарма. Я серьёзно. Кстати, его можно подправить у пластического хирурга… — Мои слова вызвали у парня истерический смех. Я понял, что в очередной раз сморозил глупость. — Ты только скажи… — попытался исправить я ситуацию.
— Нет, не нужно. Спасибо!
— Это в детдоме тебя так? — Он снова уткнулся в свою чашку с чаем. Тихо кивает головой. Больше об этом я спрашивать не стал. По его лицу, точнее, по тому, как он реагировал
