час вернули обратно, чтобы научить ненавидеть. Это оказалось несложно. Тёмная сторона встретила жестоким уроком, — голос сорвался на злобный шёпот. — Меня били палками, ведя через город до подворотни, в которой я родился. Вышибали из моего изнеженного светом тела всё тепло, добро и сочувствие, а потом отобрав его, почти выбив жизнь, бросили умирать.
Механически сжав пальцы, я потянул её волосы, и служанка сдавленно пискнула.
— На третий день, когда я уже попрощался с жестоким миром, пришёл Святейшество. Он сказал, что если доползу до храма, буду спасён. Но храм был очень далёко, а сил очень-очень мало. Руки и ноги не хотели двигаться. Смерть уже подкралась поближе. Она ощупывала меня, будто свою собственность, беззастенчиво шарила по карманам в поисках законной добычи.
Чиркнув об стол, я зажёг спичку и поднёс к свече. От разгоревшегося пламени расходился удушливый колдовской жар.
Служанка забормотала молитву, со страхом оглядываясь. Я резким движением сунул ей зеркало и продолжил:
— Старуха тащила меня в преисподнюю, но я сопротивлялся. Раздирал свою занемевшую плоть об острую брусчатку, но полз. Когда разглядел храм, даже почувствовал, что смогу. Ненависть придавала сил. Я сгрёб их все в кучу. Напоил ими, разгоняющее кровь сердце и заставил руки цепляться за уличные камни и жизнь. Дополз… и обучение продолжилось в храме тёмной стороны. Я познал всю пропасть ненависти. Постиг боль, ужас и страх. Если бы старый князь не сдох без наследников, я бы так и остался одарённым прислужником, рабом всю оставшуюся жизнь отрабатывающим обучение.
Откупорив любовные капли, я схватил её за шею, задрав голову вверх. Она изо всех сил зажмурилась и, сквозь дрожащие губы, до меня донеслось еле слышное «Не надо».
— Не упрямься, — мягко проговорил я. — Будет только хуже.
Она попыталась отрицательно мотнуть головой, но не получилось.
— Не заставляй тебя истязать, не люблю привносить в мир лишнее зло. Он и так слишком несовершенен.
Служанка сильнее сжала веки.
Нельзя сдаться и отпустить её. Она убежит из замка, и за мной тут же придут вассалы Святейшества. А он слишком проницателен и может всё понять.
— Ты не оставляешь мне выбора, милая.
Я стиснул пальцы в кулак и поднял руку. Шпионка сжалась.
— Ты ответишь за это! — неожиданно прошипела она, наконец сбросив маску.
Вот всё и становится на свои места, а я уже начал сомневаться.
— Что ты успела разузнать?
— Ничего, — вскрикнула она. — Отпусти, мы обо всём договоримся.
Я бы так и сделал, попытался извлечь выгоду, заставил работать на себя, приносить новости из стана врага, но кристалл полон и мне больше не нужны сведения.
— Ответишь демону, — жутко прошептал я. — Он уже пробуждается в золе, в красных отсветах углей.
Жар от свечи усилился, и моя жертва задрожала.
— Он поднимается и тянет к тебе кривые пальцы…
Служанка взвизгнула и испуганно уставилась в камин. Я ловко брызнул ей в глаза любовные капли. Зрачки моментально расширились, почти скрыв белки. Отпустив её шею, я дотянулся до свечи.
— Сердце каменное повернётся, душа чёрная отречётся. Оторопь дрожь возьмёт. Раскалится, развернёт. Сердце резво ворохнётся, а любовь на мне сойдётся. Сила слов отопрёт замок, чтобы никто закрыть не мог.
Свеча потухла. Жар спал, растворившись в холодных каменных стенах.
Я повернулся к служанке. Она прижала руки к груди, потупив взгляд. Скованность пропала, вместо неё появилось что-то другое, пока ещё не любовь, но уже её росток. Только мне не нужно новых чувств, совсем наоборот, пора избавиться от старых.
— Дыхни на зеркало.
Она смиренно подняла к лицу тонкое стекло в оправе и прижала к губам.
Я погладил её по плечу.
— Умница.
Провёл пальцем по запотевшему зеркалу, наклонился и, смотря ей в глаза, прошептал:
— Забери мои печали, чтоб они не докучали. Задержи мои страданья, все несчастья и желанья. Сохрани мои тревоги, не найдут назад дороги. Заключи любовь внутри, на засовы затвори. Взаперти она навечно, безопасно, бесконечно!
Шпионку затрясло.
— Точёное белое тело с россыпью серебряных волос. Огромные глаза! Голубые, как небо замёрзшего края. Ласковая улыбка. Шёлковые крылья. Заботливые руки, — пришлось в последний раз представить своего последнего ангела. — Все это, теперь твоё! — крикнул я и отвернулся.
С грустью посмотрел на осколки бокала, разбросанные по полу. Как всегда, после ритуала меня заполнила абсолютная пустота. Окружающий мир перестал существовать. Наступило облегчение и покой.
Служанка поднялась с колен.
— Что ты узнала обо мне? — поинтересовался я.
— Артур достал вам небесную соль.
Я тяжело вдохнул и, с замиранием сердца, спросил:
— Ты успела доложить об этом Святейшеству?
Она покачала головой:
— Нет, собирала больше сведений.
Я облегчённо выдохнул и нетерпеливо махнул рукой.
— Убирайся!
Она в нерешительности замерла, и я запустил в неё спичками.
— Пошла вон!
Не проронив ни слова, она, всхлипывая, убежала.
Теперь она во власти чар и не представляет опасности.
Я закрыл глаза. Больше никаких ангелов, лишь чернота под сомкнутыми веками. Теперь как следует высплюсь. Даже получилось медленно выбраться из кресла, не потревожив незаживающую рану на груди. Соскочив с колен, об пол брякнуло зеркало в серебряной оправе. По стеклу пошла трещина. Плохая примета. Я машинально наклонился. Из отражения на меня смотрели крупные карие глаза. Я невольно вздрогнул и сел обратно.
Пустота никогда не бывает по-настоящему пустой. Ангел-хранительница пропала навсегда, но её место в воспоминаниях тут же заняла истинная любовь.
Я встретил её на светлой стороне. Хрупкая тоненькая девушка, родившаяся под солнцем. За её обыкновенной внешностью скрывалась неземная красота, которой можно было наслаждаться бесконечно, но всё равно нельзя было налюбоваться. Она покорила меня маленькими капризами и непринужденной простотой. Страстностью и нежностью. Талантом быть разной. Смелой и беззащитной. Такой удивительной и такой понятной.
Я прислонил пальцы к губам. Легче любить холодного идеального ангела, чем на мгновенье погрузиться в прежние, настоящие чувства.
Счастье продлилось недолго. Оно всегда краткосрочно. Его вечно меньше, чем заслуживаешь. Им нельзя насытиться. Моё время истекло слишком быстро. Как только о моей влюбленности узнали, меня вернули на тёмную сторону. Это была плата за счастье.
Я сжал губы.
Только мысли о ней позволили мне пройти весь путь. Лишь жгучее желание вернуться, не дало сломаться, вытерпеть все муки и добраться до последнего испытания. До своего первого ангела…
В тот раз я тоже сидел у обрыва, вглядываясь в небеса. На окружающих пропасть скалах сверкали ледяные диадемы. Покрытые инеем оранжевые лилии хрустели под пальцами. Я старался глубоко дышать. Было очень страшно. Над головой, в яркой глубокой синеве, парили крылатые создания. Впервые в жизни приходилось видеть такую совершенную красоту, и измученная тёмной
