Вид с балкона открывался на дорогу с трамвайными путями, но Оле звуки автотрассы ничуть не мешали. Напротив, наблюдение за жизнью и суетой города погружало в какую-то истому и успокаивало, отвлекало от ненужных размышлений, настраивало на рабочий лад. Порой на перекрестке останавливались лихачи-мажоры, заявлявшие о себе оглушительной музыкой – даже, вернее сказать, какофонией, – или бравые мотоциклисты на рычащих байках вели себя вызывающе. Сигналили машины, не поделившие первенство на обгоне, или голосили и ссорились местные посетители магазина, обосновавшегося под Олиной квартирой. Велосипедисты сновали под окнами, пробегали бегуны, проезжали доставщики еды на электровелах…
Созерцание делало Олю причастной к суете мегаполиса, и она жадно ловила звуки и события.
Редкие гости просыпались наутро с головной болью и жаловались на шум, а Оля лишь улыбалась. Она не понимала, как бурлящая на перекрестке жизнь может мешать.
Когда хотелось в люди, Оля доставала из кладовки велосипед и выезжала на набережную. Удовольствие от велопрогулок она бы поставила на второе место после отдыха на балконе. Они будили фантазию. Оля с самого детства отличалась богатым воображением и замечала то, мимо чего проходят другие люди. Облака представлялись то барашками, резвящимися весной со своими сородичами, то сказочными облачными жителями – и в голове сам собой моментально вырисовывался заоблачный город с его правилами и законами. Для любого прохожего моментально прокручивала в голове целый киношный сюжет. Для дерева с торчащим из асфальта корнем у трамвайной остановки она придумала историю о том, как оно пытается пробраться на другую сторону дороги к березе. Разумеется, за сочинения получала только пятерки.
Мужчины у нее давно не было, она не сильно-то и стремилась обременять себя узами отношений. Суета сборов на свидания, волнение и ожидание новых встреч – это не то, что доставило бы ей радость. Человеку, которому интереснее наедине с собой, сложно найти пару. Она ценила уединение. Общалась только с новыми друзьями с квиз-игры. Так сложилось, и их компании ей вполне хватало. Ее друзья очень хорошие люди, все очень разные. Их переживания и мысли можно описать в нескольких томах романа.
– Оля, как дела? – это Нина захотела поболтать перед сном.
– Хорошо. А у вас?
– Из дома когда выбиралась последний раз? В люди, имею в виду. Тут что творится-то! – тараторила подруга. Оля поморщилась и чуть отодвинула трубку от уха – слишком громко. – Маски… требуют носить маски, требуют не обслуживать покупателей без масок. Ох, знаешь, как сложно каждого просить надеть маску? Они нервничают, ругаются. Как-будто это моя прихоть. У-у-у, да еще и перчатки эти синенькие, руки в них преют…
– Погоди-погоди, кто нервничает? – Оля, отвлекшись на внезапно посетившую ее голову мысль, потеряла нить Нининого рассказа.
– Ну люди же, покупатели. Я ж тебе про кого – про работу свою. Ты маски купила? А то у поставщиков перебои начались, на всех не хватает.
– Нет, я не была еще нигде толком.
– А ты пойди да запасись, и нашим надо позвонить и предупредить, – спохватилась Нина.
– Нина, а вот Леся говорила, что с продуктами проблема, – вспомнила Оля. – Это так?
– Ну-у-у, проблема есть, но не с продуктами, а с головами, – выдала Нина. – Нам подвозят нормально, каждое утро. Да только почему-то все сметается все махом, как перед войной. Москвичи с ума сходят, затариваются впрок. Я в подсобке, кстати, пару коробок макарон оставила на всякий случай, а то мало ли…
– Говоришь, с ума сходят, а сама туда же, – улыбнулась Оля. – Все будет хорошо.
– Поживем-увидим. Ну, бывай, буду нашим звонить, – отключилась Нина.
А Оля застучала по клавиатуре, записывая новую идею…
Ограничения не сильно осложнили Ольге жизнь. Ее вполне устраивали две-три велопрогулки в неделю. Работы прибавилось – она перестала отказываться от клиентов. Раз все равно ходить некуда, почему бы не поработать?
Ольга спустила велосипед на улицу, вставила наушники в уши, включила любимые треки и помчала по маршруту. Она уже давно изучила каждый поворот, каждую неровность на дороге. Постоянство успокаивало и давало ощущение, что ничего страшного не происходит, все по-прежнему.
Двадцать пять цветочных ящиков с гортензиями, аромат которых перебивал даже запахи прилегающей дороги. Низкая ветка тополя над тротуаром, хлеставшая по лицу, если не успеть отклониться или отвлечься. А перед торговым центром ремонт дорожного покрытия и десяток рабочих. Один из них проводил Олю взглядом.
Чуть дальше начинался парк, ныне его ворота были закрыты и перетянуты бело-красной предупреждающей лентой. Иногда рядом с ними сидел потрепанный рыжий кот, видимо, старожил парка, которому теперь явно не хватало внимания и питания. Видя его, Оля каждый раз обещала себе захватить для него еды, но забывала об этом и вспоминала, только подъезжая к парку.
Перекресток… Обычно тут на светофоре скапливались вереницы машин и Оля машинально притормаживала, хотя ее велодорожка не имела отношения к их потоку. Зато когда сигнал светофора сменялся на зеленый и стоп-линия выплевывала одну за другой ревущие машины, Оля ускорялась, словно разделяя энергию мегаполиса вместе с ними.
Обратно тем же путем: перекресток, парк, стройка, назойливая ветка, цветочные ящики, дом, работа с новыми силами.
Часто она встречала угрюмого седовласого мужчину с ротвейлером. Оба гуляли неторопливо, молча, отстраненно глядя строго перед собой. На Олино приветствие мужчина не реагировал, и Оля задалась целью научить его здороваться. Ну должны же люди быть элементарно вежливы и отвечать, когда с ними делятся настроением! Каждый раз, проезжая мимо странной парочки, Оля улыбалась и говорила:
– Здравствуйте! – она верила, что ее усилия не напрасны и рано или поздно мужчина ответит.
В музыку то и дело вклинивались звуки сообщений – наверняка писал кто-то из друзей. Почему-то все они делились с ней своими переживаниями. Может быть, потому что она умела хранить чужие тайны?
Да, так и есть, снова звонила Нина, и Леся тоже.
– Да, Леся, как дела? – спросила Оля, приготовившись выслушать очередную порцию упреков в адрес Вовы. Их салоны красоты закрыли, и они оба оказались без работы.
– Неделю пожил у меня и снова уехал, – жаловалась Леся. – Жили душа в душу, фильмы смотрели, я ему готовила, старалась удивлять вкусненьким. Ну что не так? Почему он от меня сбегает?
– Леся, не все люди могут долго сидеть дома, не выходя совсем. Ты уверена, что ему это нравится так же, как тебе?
Оля уже не в первый раз оправдывала Вову в глазах Леси, но когда же до нее дойдет, что нельзя манипулировать мужчиной? Впрочем, Оля и сама не эксперт в отношениях – личная жизнь не сложилась. Иногда Оле казалось, что Леся советуется с ней для того, чтобы утвердиться в собственных мыслях.
– Это же не моя прихоть, а карантин – все сидят дома, кроме тех, кто еще не верит. Кто жить хочет, тот сидит и не пытается сбегать на улицу. Скоро там останутся только мародеры, – безапелляционно заявила Леся.
