Во тьме тлеют два красных уголька, будто их только что вынули из сердца пылающего очага. Чужие пальцы коснулись подбородка, но тут же были отброшены хлестким ударом моей ладони. Инстинктивно. Делаю несколько шагов назад, ища спасения, а после набираю полную грудь воздуха готовя звонкий крик о помощи и… ничего. Ничего не выходит.
Душа полна отчаяния, ужаса. Горло надрывается хоть что-то произнести, но тщетно…
Только тихий смех из тьмы. Оттуда, где огарки.
Ещё один шаг, и я падаю назад, споткнувшись о край кровати. Вижу, что тёмная фигура с горящими глазами двигается на меня, как неизбежное наказание и пытаюсь отползти. А когда он хватает меня за ногу и подтаскивает к себе из всех сил начинаю сопротивляться, стремясь пнуть и дезориентировать. Всё заканчивается тем, что меня вжимает в кровать тяжелое тело.
– В этот раз не будет больно, – шепчет мне в губы и тут же жадно впивается в них, не позволяя соскользнуть даже беззвучному ответу, полному мольбы и страха.
Он не жалел меня. Не жалел, когда сдавливал запястья одной рукой над головой, не жалел, когда срывал топ и шорты с бельём. Не жалел, когда не церемонясь вошел в меня безжалостно наполнив собой. Боли не было. Была странная пронзительная вспышка, осевшая саднящим сгустком внизу живота. И жар. Казалось, с каждым его движением он серной кислотой разъедал мою суть, оставляя после себя только нестерпимое яркое чувство, от которого не было спасения.
Движения такие же резкие, как и прежде. Такие же жадные, заставляющие дуреть разум. Дуреть от горячего дыхания то в губы, то в шею. От душных объятий и набухающего плотного чувства, что звездой зреет в груди. Дуреть от ожидания, что «вот-вот» и беззвучно кричать в пустоту, когда он яростно вжимает себя в моё тело.
В какой-то миг я потерялась в этом дурмане. Где верх, где низ? Где хорошо, где плохо? Только он… Его мощные плечи под пальцами. Его горящие во тьме угли глаз. Его хриплый смех, когда сквозь ватную тишину прорывается мой стон полный приторной боли и наслаждения.
– Ещё, – просит тихо. – Покричи для меня ещё.
Но я только шиплю что-то в ответ, упираясь руками в твёрдые плечи, за что он тут же сдавливает крепче прежнего. Толкается в меня мощнее, выбивая глухой сдавленный стон.
Полное удовольствие взрывается внизу живота достаточно скоро. Вспышки настолько яркие и острые, что я жмурюсь. Моё тело, выгнутое дугой в крепких руках, и его полный удовольствия рык в пустоту.
Горячее дыхание ещё долго опаляет кожу на плече, его рука поглаживает бедро, не позволяя отодвинуться.
– Теперь что? – сипло спрашиваю я, когда дыхание приходит в норму. – Убьёшь?
– Сегодня нет, – рассмеялся он, раскатывая бархатный звук по звонкой пустоте комнаты.
Открыв глаза вижу над нами странную вязь огненных рун, что с тихим шипением таяли прямо в воздухе. Должно быть я просто сошла сума и это мой личный внутренний ад. Моё тихое безумие.
Всё в огне. Жар такой силы, что пробирает до костей, а языки пламени облизывают кожу, рисуя уродливые ломаные узоры, и я понимаю, что это сон, но никак не могу проснуться. Перед моими глазами будто ад разверзся. Огромную территорию заливает жидкое пламя, что растекается рекой неизвестных мне символов. Всё пространство шипит и стенает, как тысяча мучеников, отдающих плату за грехи. И шепот. Такой проникновенный шепот, что волосы на загривке встают дыбом. Он вещал что-то неразборчивое, выбивал глухой монотонный ритм, но делал так, что каждое слово эхом отдавалось в груди, пробуждая нечто жуткое во мне.
В очередной раз зажмурилась, пытаясь проснуться, закричала до скрипа и боли в горле, но быстро выдохлась. А где-то совсем рядом, по ту сторону моего сознания услышала издевательский хмык:
– Умудрилась же…
Сильные пальцы впивались в бедро, а кожу на шее пронзала яркая вспышка боли. Я снова кричала. Кричала так хрипло, что это больше было похоже на карканье.
Что это? Почему он делает это со мной?
Я всей своей сутью чувствую, что он хочет меня сломать, но держа в руках зачем-то оттягивает сладкий миг. Будто не может разорвать контакт и прервать удовольствие, которое получает от моих мучений.
В груди словно калёным железом выжигают душу. Больно. Больно до крика. Но всё заканчивается, когда я начинаю задыхаться в адском огне.
– До следующей встречи… – прозвучало в голове, после чего всё исчезло. И голос, и… ад?
Открыв глаза, я вскочила с кровати и затравленно огляделась по сторонам.
Никого.
Только мои разорванные вещи на полу, как напоминание о произошедшем на кануне. Как понять больной сон это был или реальность?
Я точно схожу с ума.
Абсолютно точно.
Кинулась к сумке с одеждой. Быстро вытащила оттуда помятую футболку и шорты. Натянула их поверх обнаженного тела и практически выпрыгнула из комнаты, стараясь не замечать колотившую меня дрожь.
- Дэн!
Мой крик такой ломкий, истеричный, что я невольно морщусь, вспоминая, как ещё недавно не могла даже слова вымолвить, пока мне не позволили.
Промчалась по лестнице и вылетела на кухню, где замерла на пороге, наткнувшись на два хмурых взгляда. Первый был Алекса, его я узнала мгновенно, а вот второй… Второго мужчину я ещё не видела. Почему-то сразу вспомнились мои сопровождающие в родном городе. Было неуловимое сходство.
Это Сэн? Мужчина сидел за столом, держа в руке какую-то металлическую пластину на шнурке. Армейский жетон? Вроде круглый.
– Где Дэн?
Чёрные глаза Сэна, которые ничего не выражали скользнули коротким мазком по моей фигуре, но тут же вернулись к лицу. Сжала пальцы, чтобы не показывать своё состояние, но похоже не успела.
– Сегодня наша смена, – голос обычный. Самый обычный, какой доводилось слышать от крупных мужчин. Я бы даже сказала, что он бесцветный. Словно ненастоящий. – Что случилось?
– Всё нормально.
– Если что-то происходит, вы должны сообщить, Алиса Андреевна, – говорит, Алекс.
Я поворачиваюсь и пристально смотрю в карие глаза. Его лицо благожелательно, а голос немного строг…
Чёрт, это мог быть один из них. Запросто. Единственный, кто не вызывал у меня подозрений, так это Дэн, потому что он был со мной на пляже, когда кто-то собрал телефон. Сергей? Он оставался в доме один. Вполне возможно.
А может ты всё же сходишь с ума, Алиса? Нет, серьёзно… Если отсутствие голоса в момент крика можно списать на шок, то тлеющие глаза и горящие в воздухе руны, очевидно, последствия психологической травмы.
А что, если не было ничего, и я сама всё это делаю?
Сразу вспомнился фильм, где героиня спасается от изнасилования и начинает видеть богов. В конце же выясняется, что её всё же изнасиловали, но она зарезала мужчину и благополучно сошла с ума. Почему я не могу быть героиней своего собственного фильма?
