Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 57
И вот все это рухнуло в одно мгновение. И впереди еще были объяснения с сыном и братом, и она совершенно не представляла, что делать. Сказать в лоб тому и другому правду? Денис отвернется от отца, а брат… Ингмар нрава сурового, как отец. И вправду ведь «закопать» может бывшего мужа.
Стоп! Муж еще не бывший, во всяком случае по документам. А вот с разводом он потеряет многое. Сам хоть и не последний человек в своем деле – Воронин был очень хорошим пластическим хирургом и прекрасно зарабатывал, – но загородный дом принадлежал по праву наследования Инге и Денису. Стало быть, Стасу придется уходить чуть ли не на улицу.
Инга на мгновение забыла о том, что пока не ему, а ей пришлось уйти из отцовского дома, и не по своей прихоти, а потому, что муж ее оказался слишком любопытным и слишком современным. Ей было жалко не себя, а Стаса. Она вдруг всей кожей ощутила, как все плохо. Другой жизни – без семьи – она себе не представляла. Жизни с ним после увиденного она не представляла тоже. И хоть разорвись! Думать о том, что она что-то новое и добротное построит в свои тридцать семь, – смешно. Да и не хотелось ей. Стас был родным. И это было то главное, что по прошествии трех дней буквально парализовало Ингу. Это было как смерть любимого человека. Только, умри он по-настоящему, ей, наверное, было бы гораздо легче.
Хандра навалилась на Ингу такая, что не радовало нежное майское солнышко. Она потеряла всякий интерес к жизни. Механически вставала с утра, потому что уставала лежать без сна с открытыми глазами. Механически варила кофе и выползала на крылечко. Сидела на прогревшихся некрашеных ступеньках дома, по которым блуждали солнечные зайчики, пила, не чувствуя вкуса любимого напитка, шевелила босыми пальцами ног и думала, как прожить еще один пустой день своей жизни.
Она знала, что должно пройти время. Трудно сказать – сколько. Когда умер отец, она залечивала душу года три. Сейчас умерла любовь. Вернее, не любовь, а семья, что было для нее синонимом любви. И сколько ей придется залечивать раны, она не знала, но догадывалась, что долго. Ей хотелось только одного – чтобы дни поскорее пробегали, отдаляя от нее тот день, в который все это случилось. А время, как назло, текло медленно. Так всегда бывает.
* * *
Еще через две недели своего затворничества на даче Кузнецовых Инга стала проявлять интерес к себе. Внимательно разглядывала свое отражение в зеркале и сама себе не нравилась. Волосы потускнели, глаза потухли. «Женщина под сорок», хотя ей ее возраста никто никогда не давал.
И не из-за отражения в зеркале, а скорее из-за выработанной с годами привычки она решила встряхнуться и посетить парикмахера и косметолога. Да, еще надо было забрать из дома Митрофана – лысого кота, которому без нее наверняка очень одиноко. Стас недолюбливал «ненормального», по его мнению, Митю, который родился без шерсти, криволапого, с усами, закрученными в крошечные штопоры. А Инга, наоборот, души в нем не чаяла.
Когда Денис год назад объявил родителям, что уезжает к дяде в Финляндию, учиться в университете, у Инги будто кусок сердца отрезали. Она понимала, что это когда-то произойдет, но не думала, что так скоро.
С отъездом сына Инга второй раз в жизни ощутила сиротство. Стас, как мог, утешал ее, говорил прописные истины о том, что дети вырастают и уходят, и это нормально. Для Инги дом без Дениса опустел. Будто воздух выкачали. Этот вакуум надо было как-то заполнить.
Митяя она привезла с выставки. Он был смешной и жалкий. Кот стоял на дрожащих лапах посреди кухни, как инопланетянин, прилетевший на Землю. У него были огромные глаза, усы-спирали и редкие детские волоски вместо нормальной кошачьей шубки.
Любви между Стасом и Митей не случилось. Митя и рад был бы его полюбить, но Стас брезгливо отдергивал руку, когда кот приходил к нему. Предлагать свою любовь, не получая взамен ласки, Митя не стал. Он любил Ингу.
«Итак, салон и Митя», – подумала Инга, прикидывая, в котором часу лучше появиться дома, чтобы не встретиться там с Ворониным. По всему выходило, у Стаса был операционный день, и у Инги в распоряжении оставалось много времени. Сталкиваться с мужем ей не хотелось вообще. Не для того она спряталась в этих болотах и сменила номер телефона, чтобы объясняться с ним. Все сказано.
* * *
Она провела весь день в салоне. Ее никто ни о чем не спрашивал, так как у Инги было золотое правило: с домработницей, парикмахершей, маникюршей и прочими очень милыми женщинами из сферы обслуживания свою личную жизнь не обсуждать. На то она и «личная», эта жизнь, чтобы никто не мог в ней участвовать своими советами и сплетнями.
После процедур Инга снова засияла. Теперь ее душевный раздрай выдавали только глаза. Да, глаза – это надолго. Это не брови выщипать. Тут время нужно, чтобы отболело.
Митя кинулся ей в ноги, едва она переступила порог дома. Воронин, как и предполагалось, был на работе. Дом сиял чистотой. Судя по всему, домработница Катя, видя, что хозяйка не появляется, приезжала каждый день и вылизывала уголки.
– Митенька, солнышко! – Инга взяла криволапого котенка на руки, и котенок громко заурчал. – Ну, все-все! Прости меня, маленький, я тебя не бросила, так получилось. Сейчас поедем домой… – Инга и не заметила, как новое пристанище назвала «домом».
Она написала записку для Кати, чтобы та не волновалась, не обнаружив в доме котенка. В записке ни слова не было для Стаса. Поставив точку, Инга подумала мельком – не слишком ли это жестоко? «Не слишком», – ответила сама себе и, хорошенько заперев дом, поехала на дачу с заездом к Кузнецовым.
* * *
Тося рассмотрела ее внимательно со всех сторон:
– Выглядишь в целом нормально, даже хорошо. Похудела. Тоже не так плохо. Только больше не смей! Но вот глаза… Как будто схоронила кого.
– Так я схоронила. – Инга поправила непослушную прядку волос, выпадавшую из-за уха. – Любовь.
– Ингуш, поверь мне: все пройдет, вечной любви не бывает. Там, где заканчивается одна, тут же освобождается место для другой.
– Бывает. И ты это знаешь. Пример? Мама и папа…
* * *
Родители Инги учились в одной школе, в одном классе. А до этого ходили в один детский сад. И папа рассказывал, что влюбился в маму, когда первый раз увидел ее в песочнице во дворе. У нее были очень красивые розовые бантики. Не просто капроновые, а с бархатными кружочками, как будто усыпанные красным мохнатым горошком. Папа это на всю жизнь запомнил.
Он любил маму всю жизнь, сколько помнил себя. Вслед им со смехом говорили: «Жених и невеста!» Папа не кидался с кулаками на тех, кто так говорил. Все правильно – жених и невеста. Так и будет, только надо подрасти.
Так и было. Они поженились сразу после школы, выбрали один институт – педагогический, вместе поступили, а когда заканчивали его, на экзамены бегали по очереди: один дежурил у коляски, в которой пищал маленький Ингмар. Это имя внуку дала прабабушка Инги по линии отца. Она рассказывала, что у Валевских в роду, кроме прадеда-поляка, давшего им красивую фамилию, было немало ингерманландцев – петербургских финнов.
Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 57
