увидеть хоть что-то при свете дня.
3
Вика с самого утра вела себя дерзко – даже больше, чем обычно. Она высмеивала корявую архитектуру улиц, где старинные здания соседствовали с уродливыми новыми постройками и нелепыми рекламными щитами.
– Наслаждайся хотя бы этим, пока мы ещё можем, – с сарказмом говорила она, обводя рукой улицу. – Хотя ты-то сможешь и потом, какие проблемы.
Артём долго не мог понять, в чём дело, а его осторожные расспросы натыкались на деланное недоумение: будто она вела себя нормально, а вот он придумывал проблемы. Наконец Артём остановился и взял её за руку. Вика тоже остановилась, но смотрела не на него, а в сторону. Ветер отбросил волосы ей на лицо, и оно оказалось скрыто от Артёма.
Свободной рукой он убрал её волосы назад и мягко повернул её лицо к себе.
– Посмотри на меня, – негромко сказал он.
Вика послушалась. Артём вгляделся в её глаза и всё понял. Вика была напугана. До сих пор он думал, что ей неведом страх: так отважно она решалась на любые авантюры. Похоже, здесь на кону стояло что-то более важное: она боялась, что он будет против рождения ребёнка.
– Я с тобой, моя родная, – сказал Артём и заключил её в объятия.
Позже, когда они встретились с его друзьями и впятером сидели на крыше кирпичной высотки на окраине города, Артём решил, что, в сущности, раздумывать тут не о чем. Он любил Вику, а значит, нужно было не сомневаться, а озаботиться насущным вопросом: как лучше организовать их жизнь с учётом того, что у них будет малыш. Переселиться туда, где свежий воздух и много фруктов: может, в Крым? Что же касается впечатлений… с Викой и ребёнком его жизнь всё ещё обещала быть более яркой, чем с другой девушкой без ребёнка. А когда он подрастёт, можно будет путешествовать всем вместе.
Что ж, тогда тянуть было ни к чему. Завтра с утра он тихо встанет пораньше, доедет до ювелирного и купит кольцо. Потом предложит Вике пройтись по Добросельскому парку – времени до поезда как раз должно хватить. А там уж найдётся подходящее местечко.
4
Настроение у Стёпы было отвратительным. Ни чумазые достопримечательности в подступающих сумерках, ни дешёвый приторный крем пирожного в кофейне, ни промозглый ледяной дождь не способствовали получению удовольствия. К девяти вечера он вернулся в хостел. К его удивлению, Дима с Васей снова были тут. Стёпа хотел просто кивнуть и пройти вниз, но Дима замахал руками:
– О, как сам? Будешь ром?
Стёпа посмотрел на предателя. Знает ли Дима, что это по его вине он выбросил на ветер три тысячи – гид деньги получила, но никак это не прокомментировала – и практически остался без нормального выходного? Издевается он – или просто не задумывается о таких вещах? Уязвлённое самолюбие заявляло: издевается. Разум отвечал: нет, Дима не такой хороший актёр. Он просто неисправимый разгильдяй.
Стёпа подошёл к стойке, и Дима разлил ром. С часок они пили, болтая о политике, и Стёпа почувствовал, что ему и впрямь становится хорошо. С прогулки вернулись парень с девушкой, с которыми он познакомился вчера. Присоединиться они не захотели и отправились вниз – спать.
Стёпе было интересно, как прошло Димино свидание с блондинкой. Познакомиться с такой красивой девушкой в баре и почти сразу уехать с ней – запредельный успех. Но Дима про блондинку не говорил, вместо этого они с Васей стали обсуждать жену одного из московских чиновников: как с интересом узнал Стёпа, её называли «королевой плитки» за миллионные махинации при закупках этой самой плитки.
Через час Вася, покачиваясь, пожал им руки и отправился домой. Стёпе начало казаться, что в воздухе запахло горелым. Дима продолжал доказывать, что главная проблема России – это олигархи. Стёпа попытался сообразить, откуда идёт запах, но был уже изрядно пьян, и мысли ворочались неохотно. Он даже не мог толком вспомнить более одного живого олигарха…
– Дим, ты чувствуешь?
– Что?
– Дымом тянет! Проверить надо.
– Думаешь, горит что-то?
Степан задумался над вопросом.
– Определённо, где-то что-то горит, – ответил он.
– Будешь ещё ром? Или водки?
– Да спать уже надо бы, у меня завтра с утра поезд…
– Ну вот и поспишь в поезде! Забей, братан, ты же сам говорил, что у тебя отгул.
– Окей, можно ещё немного рома, но проверь, откуда гарью пахнет. Это важно…
– Отлично!
Дима прошёл вглубь помещения и скрылся в арке. Стёпа отдался мрачным мыслям: завтра в Москву, в офис. Поездка во Владимир, как и ожидалось, не принесла принципиальных изменений в его жизнь. А для того же Димы такие изменения были в порядке вещей, взять хотя бы его знакомство с блондинкой. Кстати, Димы не было уже с пять минут, и Стёпа заволновался: вдруг и впрямь у них что-то горит?
Он встал и направился к арке, чтобы проверить Диму. Запах гари ощущался уже отчётливее, и Стёпа не на шутку встревожился. В арке он нос к носу столкнулся с Димой.
– Эй, всё в прядке? – спросил Стёпа.
– Конечно! Смотри!
Дима показал ему бутылку рома.
– Ладно, пошли, только недолго!
Они отправились к стойке.
– А что горело-то? – спросил Стёпа.
– Горело? – наморщился Дима. – Не знаю, может с улицы?
Стёпа встал как вкопанный.
– Ты же сказал, что проверишь!
– Да ты успокойся…
Стёпа бросился обратно к лестнице и стал спускаться, перепрыгивая ступени. Здесь запах дыма ощущался ещё сильнее. Он схватил ручку двери, дёрнул за неё и тут же отпустил: ручка оказалась очень горячей. Из дверного проёма в лицо ему ударил жар, и он отпрянул, закрыв лицо рукавом. Под ноги ему попала ступенька, и он упал спиной на лестницу. Всё вокруг окутал дым, дышать стало практически невозможно.
Стёпа физически ощутил всплеск адреналина в крови. Мозг заработал стремительно. Десятки раз за свою жизнь он видел инструкции на случай пожара, но никогда не стремился их запомнить. Теперь они разрозненными пятнами возникали в его памяти. Нужно прижиматься к полу, а лицо обмотать тряпкой? Или вовсе нельзя входить в помещение без противогаза? Но нет, там внутри – прекрасная черноволосая девушка, и она должна – просто обязана – быть жива.
Дима спустился вниз двумя прыжками.
Надо намочить тряпку и замотать лицо! – заорал Стёпа.
– Помоги! – крикнул в ответ Дима, перепрыгивая лежащего Стёпу и кидаясь внутрь.
– Стой!.. Надо…
Стёпа уже кричал в сплошную пелену дыма. Секунду он колебался, а затем бросился наверх за мокрым полотенцем.
* * *