мило. Даже романтично.
— Никита мне так и не сказал, где он шлялся. Я до сих пор на него зла за ту выходку. Как можно было просрать собственный выпускной? Просто не знаю… — вытирала она глаз от влаги.
И я решил признаться. Просто взял и сказал.
— А я знаю… Это я его арестовал.
— Что?
Глаза Ульяны полнились непониманием. О чем я говорю? Что за чушь несет ее брат? Но это было правдой. Мой небольшой секрет, который я берег и рассказал.
— Я выследил его в тот вечер. Просто знал, что парень будет бухой. За рулем на папиной машине. Я его остановил. Надел наручники, — описывал я произошедшее. — И оставил на ночь в обезьяннике.
— Как? — не верилось Ульяне. — Не может… Это правда?
— Да. Знаю, это было некрасиво. Нечестно. Я совместил приятное с полезным. Потому что не хотел, чтобы ты с ним танцевала в тот вечер. Просто не хотел. Вот… — выдохнул я. — Поэтому так быстро приехал. Закрыл его в камере, съездил в прокат, подобрал себе костюм. И отправился на бал. Кхм… Такой вот я герой. — Уля смотрела на меня, пожалуй, так, как не было еще никогда. Она была шокирована. Я понимаю. Это был шок. Ведь то, что я тогда натворил… — Прости за ложь. Не знаю, зачем я это ска…
Но я не смог договорить. Она не дала.
Ульяна заткнула мне рот поцелуем.
3
Ульяна
Наши губы сомкнулись.
Я не смогла удержаться и просто влипла в его рот как сумасшедшая. Стирала об Макса помаду как последняя дура. Просто ненормальная.
Он говорил о том, что специально заковал его в наручники — запер моего кавалера в отделении полиции. Чтобы он не смог ко мне приехать на выпускной. Максим хотел этот танец себе. Он не мог им поделиться. Просто не мог. Он не хотел ему позволить это сделать. Моему будущему мужу.
И я забылась. Обняла его широкие плечи и почувствовала вкус горячих губ. Они были так близко. Так сладко. Так жарко. И так… безнадежно далеко.
Нас никто не видел. Мне так казалось, по крайней мере. Мне бы не хотелось, чтобы Шептицкие шумели о таком. Это было невыгодно и мне, и Максу. Плохо для всех. Так нельзя было делать, просто нельзя. Но и не сделать так я тоже не могла. Пусть это и стыдно — целовать мужчину первой. Но он не просто мужчина, он мой брат. Я знала, что он сильней меня. Он сможет сдержаться. А я нет.
— Телефон… — выпалила я, буквально задыхаясь.
Мы стояли возле ресторана. Держа друг друга за голову. Словно боялись рецидива. Опасались, что это повторится. Что наши губы опять сольются вместе. В этом влажном и глубоком поцелуе с языком. Как у страстных любовников. Как водится пред брачной ночью. Мне так не хотелось его отпускать — только не в этот раз, не сегодня.
Не уходи, Макс. Прошу тебя. Останься. Не бери этот чертов телефон. Зачем я тебе сказала о нем? Чем я думала вообще?
— Капитан Добрынин, — принял он звонок.
С глазами, полными ужаса. Они смотрели на меня — не понимали, что это было. Что произошло. Ведь этого не может быть. Только не мы, не между нами. Но что с этим делать — как с этим быть? Ведь это правда, как бы мы ни врали друг другу. Вот уже который год.
— Капитан, вы нам нужны! — доносилось из трубки. — Где вы сейчас?! Нам срочно нужна поддержка!
— Что произошло?! Говори…
Его лицо становилось все серьезней и серьезней. Это был тот самый человек, который целовал меня каких-то пару мгновений назад. А теперь он был готов пуститься в бой. Макс неожиданно приехал. И точно так же неожиданно покинет свадьбу. Это было уже ясно словно белый день.
Грустно. Все это грустно.
Но я знала, на что шла. Понимала ведь, что будет так. Именно так, а не иначе. Мы с ним находились в разных измерениях. Как планеты на соседних орбитах. Только он планета, а я его спутник. Всю жизнь держалась лишь на том, что он меня любит. И все равно, в роли кого — эта любовь меня держала на ногах уже неполных десять лет.
— Что случилось, Макс?
— Прости, я должен ехать. Мне жаль. — Он вошел в банкетный зал и громко произнес: — Прошу простить, но я должен ехать! Мне правда очень жаль, но срочный вызов!
— Что случилось? — удивился Влад Шептицкий. — Неужели нет ментов кроме тебя, Максим?
— Тут в соседнем районе беспорядок, — рассказывал Макс, тяжело вздыхая. — Похоже на почерк той банды, которую давно выслеживаем. Так что жду машину и еду. Надо опросить свидетелей. Дело на личном контроле.
Я сняла пиджак и протянула брату.
— Вот, возьми. На улице холодно.
— Прости, что так вышло, Уля. Но ждать не могу.
— Что ж… — пожала я плечами. — Если надо, то надо. Ты ведь опер. Я понимаю. Привыкла.
Мы зависли с ним на пару мгновений. Безмолвно смотрели в глаза и понимали, что опять теряем — просто убегаем от судьбы как от проказы. Ведь знаем — это плохо. Этого никто не поймет, не одобрит. Тем более теперь.
— Максим, я тебя подвезу, — разорвал наш зрительный контакт отец Никиты. Он был уже поддатый, изрядно выпил. Но на машине. — Не надо ждать водителя — водитель подан. Я тебя подвезу. Мне все равно домой. Завтра рано вставать… — сказал он и с глупой ухмылкой потер руки. — Думаю, Никита сам уже разберется как-нибудь… что там да как в первую брачную ночь.
Мой Макс смотрел на него с таким видом, что казалось, будто вмажет ему в морду. Но он просто пьяный. Это всего лишь алкоголь. Не более. И бить богатых депутатов — очень опасно. Даже для капитана.
— Никуда ты не поедешь! — встряла Ольга Юрьевна. — Ты много выпил, Владлен. Я среди присутствующих чуть ли не одна трезвая, — сказала она, роясь в сумочке. Затем взглянула на меня и с усмешкой добавила: — Ну разве что Уля еще в рот не брала… ни капли.
Они ушли.
А вместе с ними растворилась еще добрая половина приглашенных. Без главного гостя не было такой торжественности. Шептицкие уехали — за ними потянулись шишки, имен и должностей которых я даже не знаю. Ну и наплевать. Мне все равно.
В этой свадьбе больше нет ничего интересного. Давно уже за полночь. Люди разъезжаются. А нас с Никитой ждет холодная постель. Я и он. Он и я.
Содержанка и покровитель.
Только бы с Максом все было нормально…
— Идем наверх, — скомандовал мой пьяный и помятый муж. — Я кому
