ртом.
– Просто не привыкла бездельничать, – продолжила Лизавета, не слушая его. – Постоянно кажется, будто что-то важное проходит мимо меня, а я его упускаю.
– Отдыхать тоже нужно уметь, – философски заметил Ян, – вот и учись.
– Я учусь, – вздохнула она, убрала опустевшие тарелки в мойку и стала мыть посуду. – Как на работе дела?
Ян подошел к окну, сел на подоконник и закурил. В доме курить хозяйка запретила, да он и сам не стал бы, к тому же Лизавета не курит. Но во двор выходить с набитым брюхом было лень.
– Как обычно. Пашем.
Их фирма получила заказ на строительство домов в новом коттеджном поселке, который раскинулся на противоположном берегу Белого озера и назывался точно так же.
К октябрю-ноябрю поселок должен начать заселяться: почти все участки были раскуплены. Место хорошее, живописное, коммуникации проведены, Интернет отличный. От города далековато, но у тех, кто планировал тут жить, имелись машины, так что и это не проблема.
– Классическая картина социального расслоения будет: на одном берегу Белого озера – скромная, еле живая деревушка, на другом – богатенькие «буратины» в нарядных домиках, – проговорила Лизавета.
– Не такая уж «еле живая», – возразил Ян, выдувая дым в окошко, – народ активизировался. Кто жилье строителям сдает, кто на стройке работает, а потом будут ездить в поселок уборку делать, траву косить, ремонтировать по мелочи; яйца, овощи, молоко продавать. Так что жизнь закипела, всем хорошо.
Лизавета домыла посуду и тоже уселась на широкий подоконник. Окно кухни, как и спальни, выходило в заросший сад. Хозяйка, баба Лена, которая жила во второй половине дома, в этом году ничего не сажала – хворала, так что грядки скрылись под слоем сорняков, кусты черемухи разрослись, а ветки многих яблонь были поломаны. Но все же Лизавете нравился сад, она любила бродить по нему и качаться в гамаке, глядя в причудливое зеленое сплетение ветвей над головой.
За стеной что-то громыхнуло. Супруги прислушались, но больше никаких звуков не было.
– Наверное, дверь захлопнула, – предположил Ян. Лизавета дернула углом рта: возможно. Они с бабой Леной не общались, и это радовало. Куда хуже, если бы старуха от нечего делать постоянно заявлялась под разными предлогами или вздумала контролировать, как и что делают жильцы.
– Лизун, я тут подумал… У меня к тебе предложение, – внезапно проговорил Ян.
– Неприличное, надеюсь? – усмехнулась Лизавета.
– Это чуть позже. А сейчас я хочу пригласить тебя на выходные в поход.
В голосе Яна звучал неподдельный энтузиазм. Он был увлекающимся человеком: если идея казалась ему стоящей, он брался за ее реализацию со всем пылом. Лизавету эта его черта всегда немного пугала, но вместе с тем очаровывала. Она повернулась к мужу.
– Куда? На озеро? Я там уже каждую травинку знаю. Пока дожди не начались, загорать ходила постоянно.
– Почему на озеро? В лес. За Липницей огромный лес. Места красивейшие, еще и с историей.
– С какой? – спросила Лизавета, почему-то подозревая худшее.
– Расскажу потом. Так ты согласна? Будет круто! Завтра суббота, я постараюсь прийти с работы пораньше. Примерно в час или в крайнем случае в два сможем выдвинуться. Заночуем в лесу: костер, романтика, палатка, только мы вдвоем, а? Будем печь в золе картошку, рассказывать друг другу страшилки и любовью под звездами заниматься. Палатку я ставить умею, в юности в походы ходил.
– У нас же ее нет.
– У нас нет, а у Семенова есть. – Семенов был коллегой Яна. – Он запасливый, чего только с собой не притащил. На всякий случай.
– А лесу мокро, наверное, – с сомнением протянула Лизавета, – три дня дождь лил.
– Дождя нет уже со вчерашнего дня, – отмахнулся Ян. Он чувствовал сопротивление жены и испытывал досаду. – Ты сама на скуку жаловалась, вот тебе и развлечение. Чем ты опять недовольна?
Правда, чего раскапризничалась, подумалось Лизавете.
Человек старается, развлечь ее хочет, а ей опять неладно?
– Уговорил, – сказала она, – значит, завтра в поход!
Они принялись обсуждать, что нужно взять. Ян достал ручку, нашел листок бумаги и составил список необходимого. Почти до полуночи Ян и Лизавета укладывали вещи, то и дело вспоминая, что забыли нечто важное: то влажные салфетки, то спички. Лизавета была уверена, что в итоге они непременно оставят дома то, без чего нельзя обойтись, зато потащат кучу ненужного хлама.
– Жалко, велосипедов нет, – вздохнул Ян.
– А что, Семенов разве с собой не взял? – язвительно отозвалась Лизавета.
– Ничего, пешком даже лучше. Вернемся в воскресенье, часам к пяти. А если понравится, можем и на следующие выходные махнуть.
Лизавета видела, что муж не на шутку загорелся перспективой похода, она и сама вроде бы должна радоваться смене обстановки и желанию Яна доставить ей удовольствие, устроить запоминающееся приключение.
Но что-то мешало.
Дурное предчувствие? Так ведь сроду ничего такого не было. И потом, что может случиться? Они взрослые люди, в глушь лезть не собираются, да и какая тут особенная глушь может быть? Не Сибирь все-таки.
Поздно ночью, когда Ян давно спал, Лизавета вертелась с боку на бок, никак не могла устроиться: то подушка казалась слишком мягкой, голова проваливалась в нее, как в яму; то одеяло было слишком горячим, то диванная пружина упиралась в бок.
«Места красивейшие, еще и с историей», – вспомнились ей слова Яна.
«Надо было заставить его рассказать, что за история такая», – подумала Лизавета и покосилась на мужа. Будить сейчас, понятное дело, не вариант, ему вставать в половине шестого.
Молодую женщину не покидала твердая уверенность: знай она эту историю, возможно, отказалась бы от затеи с походом. А теперь уже поздно. Она вздохнула и повернулась на правый бок. Пружины взвизгнули, Ян пробормотал что-то во сне.
Спустя некоторое время Лизавета крепко спала. В окошко заглядывала луна, ветерок перебирал черемуховые ветви, отчего по стене ползли змеевидные черные тени.
… Когда Лизавета уже уплыла в страну сновидений, перестав, тревожиться о предстоящем мероприятии, другая женщина, мирно спавшая до этой минуты в другой постели, внезапно проснулась.
Ей приснился кошмар, один из тех, что мучали ее прежде, когда были живы и не успели одряхлеть родители; когда болезнь, затаившаяся в сильном теле любимого мужа, не подняла голову, не оскалила зубы и не отправила его в лучший мир буквально в считаные недели. В те далекие времена муж утешал ее, давал попить водички, гладил по тогда еще густым темным волосам.
Сейчас успокоить старуху было некому, и ужас пережитого во сне разливался по венам, леденя и отравляя тело. Она обхватила себя руками, трясясь и пытаясь сглотнуть колючий ком, что застрял в горле.
Самое страшное заключалось
