постоянных язвительных насмешек писателя является претенциозное ничтожество высшего света Америки. На страницах романов мелькает хозяйка светского салона Альма Эддердейл, достопочтенный батюшка которой сделал свое состояние на чикагских бойнях.
Уморительно смешны и сцены с «поющей» собачкой Гермионой, принадлежащей еще одной скучающей богачке.
Одним словом, сочиняя детективы, Гор Видал не изменил себе, оставаясь точным и остроумным критиком того, что он никак не мог принять в американском обществе.
С 1954 по 1964 год Видал не выпустил ни одного романа. Он на десять лет с головой ушел в работу на телевидении и в Голливуде, чтобы обеспечить себе полную финансовую независимость и потом писать что захочет, и не думать об издательских гонорарах. В эти десять лет были написаны две пьесы «Визит на малую планету» и «Самый достойный», с большим успехом прошедшие на Бродвее.
В 1964 году выходит исторический роман «Юлиан» о римском императоре, чья религиозная терпимость позволила его подданным вновь почитать древних языческих богов. Книга немедленно стала бестселлером.
Но быть может, наибольшую славу принесла писателю трилогия, посвященная истории политической жизни в США — «Вашингтон, округ Колумбия» (1967), «Вице-президент Аарон Бэрр» (1973) и «1876» (1976), а также роман о Линкольне (1984).
Перечитывая трилогию, а она, по праву считающаяся американской классикой XX века, существует в превосходном русском переводе, поражаешься многочисленным аналогиям с нашими днями.
Соответствующие страницы так и просятся в цитаты. Так, в романе «1876» один из новоявленных американских богачей безо всякого стыда заявляет: «Я не могу выносить всех этих Тилденов, Биглоу, Брайантов, это сборище старых слезливых баб, которые полагают, что мы имели бы все это богатство, эти железные дороги и фабрики, исправно посещая церковь! Черт возьми, мы получили все это, перерезая друг другу глотки и воруя все, что не было намертво прибито… И закон — это вещь, которую вы покупаете, если есть возможность… а вместе с законом и судью, если сумеете».
В эти годы в Америке завершалось строительство капиталистического общества. Герой романа, историк и публицист Скайлер, вернувшийся на родину из Европы, где много лет жил, поражен увиденным: «Тридцать лет назад я не мог даже вообразить, что в этой стране возникнет обширный и неистребимый преступный класс, так же как и ужасающая бедность, мрачно контрастирующая с невероятной роскошью тех людей, с которыми мы общались в Нью-Йорке».
А что мы могли «вообразить» тридцать лет назад?
Сегодня мы, семьдесят лет с гаком с оптимизмом строившие социализм, с тем же неувядаемым оптимизмом строим капитализм. И тут американский опыт, точно и зорко описанный Гором Видалом, для нас поистине бесценен. Хотите знать, что нас ждет, внимательно прочтите не только три детектива, но политическую трилогию умного и объективного человека и прекрасного писателя.
В заключение маленькая забавная история, которой хочется поделиться.
Вскоре после прихода к власти в СССР М. Горбачева в Москве состоялся Международный форум деятелей мировой культуры, на котором новый лидер страны изложил свою теорию «нового мышления». Среди множества именитых гостей форума был и Гор Видал. Выпала честь побывать на заседаниях в Кремле и автору этих строк. В перерывах мы много общались с Видалом и вместе обедали.
Он выступил, как всегда, с блистательной и остроумной речью, которая неоднократно сопровождалась дружным хохотом зала. Видал рассказывал о Рейгане, которого давно и неплохо знал еще по годам, проведенным в Голливуде, сообщив, что по его глубокому убеждению, Рейган почерпнул идею «звездных войн» из научно-фантастических фильмов. Закончил он следующими словами: «Если эти две великие страны — США и СССР — в ближайшие годы не пойдут навстречу друг другу, то в XXI веке жители обеих стран будут говорить по-японски или по-китайски».
Когда в перерыве я подошел к Видалу, чтобы поздравить его с прекрасной речью, он спросил меня: «А почему публика не засмеялась в конце? Как ты думаешь? Я же хотел немного повеселить их…» Ответ пришел сам собой: «Думаю, в зале начали прикидывать, не поздно ли начинать учить эти языки — они ведь очень трудные».
Дорожа знакомством с этим выдающимся писателем и человеком, я верю, что его книги будут жить и помогать нам, людям России, лучше понимать Америку…
Г. Анджапаридзе
Глава 1
1
— Понимаете, — сказал мистер Уошберн, — у нас возникли проблемы.
Я кивнул.
— Какого сорта?
Он как-то неопределенно посмотрел в окно.
— Да так, знаете, то одно, то другое.
— Не так уж много вы решили сообщить, верно? — мягко заметил я. Никогда не следует давить на клиента, пока не подписан договор.
— Ну, все дело в этих пикетах.
Не знаю почему, но слово «пикеты» ассоциировалось у меня с маленькими гномами, которые прячутся в земле. Поэтому я многозначительно протянул:
— А-а…
— По вечерам, — добавил он.
— И в какое обычно время? — спросил я, делая вид, что что-то понимаю.
— Не знаю. Раньше их у нас никогда не было.
«Раньше их никогда не было» — это записал я в блокнот просто для того, чтобы что-нибудь сделать.
— Вас мне очень рекомендовали, — обиженно заметил мистер Уошберн; казалось совершенно очевидным, что я не оправдал его доверия.
— Мне удалось уладить несколько скандалов, — скромно заметил я, всячески демонстрируя свою компетентность.
— Мне бы хотелось, чтобы вы посвятили нам весь конец сезона, нью-йоркского сезона. Взяли бы на себя все наши связи с общественностью и рекламу, за исключением той рутинной работы, с которой наша контора справляется сама: рассылка фотографий танцовщиц и все прочее. Ваша работа будет состоять в общении с обозревателями, ведущими постоянные рубрики в газетах, ну, вы понимаете… Одним словом, чтобы нападки на нас прекратились!
— А почему вы ожидаете нападок? — Мне показалось, что наступил подходящий момент для прямого вопроса.
— Пикеты, — вздохнул мистер Уошберн.
Это был высокий плотный мужчина с розовой лысиной, которая блестела так, словно ее натерли воском. Серые глазки так и бегали; предполагается, что такие глаза бывают у всех честных людей. Впрочем, так полагают те психологи, кто утверждает, что не может быть ничего более бесчестного, чем спокойный взгляд без всяких колебаний.
Наконец-то я его понял.
— Вы хотите сказать, что вас собираются пикетировать?
— Именно это я и говорил.
— Нелады с профсоюзами?
— С коммунистами.
— Вы хотите сказать, что вас собираются пикетировать коммунисты?
Импресарио Большого балета Санкт-Петербурга печально посмотрел на меня; судя по всему, его вера в меня рухнула окончательно. Затем он начал все с начала.
— Я позвонил и пригласил вас сюда, поскольку мне сказали, что вы в Нью-Йорке один из лучших молодых специалистов по отношениям с общественностью,
