Ознакомительная версия. Доступно 24 страниц из 119
солнце?
Сава послушно закивал.
– Вот и славно. Устал, наверное? Ещё бы, столько случилось за день… Хватит с тебя. Юрген, отведи его отдохнуть.
Юрген дождался, пока Сава спрыгнет с лавки и возьмёт куль с одеждой, и провёл его по коридорам к одной из комнат, где жили младшие. Сейчас там было пусто. Юрген с Савой быстро приготовили тому место для сна. Разморённый и наевшийся, наслушавшийся разных историй, неизвестно сколько блуждавший по лесу, мальчишка уже дремал на ходу.
– А если хозяин воротится, – спросил Сава, зевая, – разбудишь?
– Разбужу, – пообещал Юрген. – Но ты его пока не жди. Йовар ушёл далеко в лес – вернётся через несколько дней.
Сава кивнул, шлёпнулся на кровать и зарылся носом в подушку. Юрген прикрыл ставни, через которые в комнатку бился вечерний свет.
– А он точно меня не покалечит?
– Ну что ты. – Юрген развернулся. – Йовар не калечит тех, кто пришёл у него учиться.
Нет, было однажды – помнишь?
Ещё бы. Кому помнить, как не ему?
Юрген посмотрел на закрытые ставни. Перевёл взгляд на ребёнка.
– С тобой-то уж точно ничего не случится, – произнёс он уверенно. – Не беспокойся.
* * *
Весна в этом году пришла поздно, хотя будь на то воля Юргена, она вообще бы не приходила.
В Борожском господарстве, а уж особенно в Чернолесье, зимы были долгими и суровыми, но Юрген всё равно их любил. Зима – время, когда люди объединялись, чтобы совладать с природой. Господари не начинали войн, а соседи-крестьяне старались не ссориться друг с другом. Ученики Йовара держались вместе – тишь да гладь, будто весь свет впадал в затяжную спячку, и не было никаких дел, кроме мирного хозяйства и колдовства.
Зима-зима… Снега выпадало по пояс, и весь лес был бел и пушист. Вот вернёшься в терем, сам похожий на исполинский сугроб, скинешь шубу и пойдёшь в кухню – а там уже битком народа. Все тянутся к обычному человеческому огню: можно было, конечно, разводить чародейские костры, но Йовар считал колдовство тончайшим из ремёсел и редко позволял прибегать к нему в быту. У колдовства всегда есть цена, говорил он. И повторял с ворчанием старика, что чары не берутся из ниоткуда – это силы, ум и здоровье чаротворца. «Если спросить у художника, как пройти в лавку, разве он начнёт писать картину в ответ? А станет ли танцовщица прыгать и кружиться вместо того, чтобы просто пересечь комнату и взять чашу с водой?..»
Чем старше и сильнее становились ученики, тем больше Йовар им позволял – уже не так боялся, что чары выпьют их досуха. Однако множество хозяйственных дел Юрген делал руками, а не колдовством. Поэтому зимними вечерами он возвращался – как услужливо поясняла Ольжана – усталым как собака. Сколько раз он так садился у печи среди других учеников Йовара, ставших ему родными? Помнил как сейчас: кухонные окна – в морозных узорах, через которые пробивался лунный свет. Ольжана беседовала с младшими, собравшимися вокруг неё, и ткала новое заклинание – в эти моменты она выглядела как обыкновенная деревенская девушка за шитьём. Бойя грелась между котлов с зельями, лениво перелистывая страницы книг. Якоб врывался в кухню с разудалым грохотом, всегда забывая закрывать за собой дверь, – за ним тянулся холод, а с его одежды сыпался снег. Иногда он наступал на Чарну, свернувшуюся под скамьёй чёрной кошкой, и та свирепо шипела на него в ответ. В те зимы, о которых думал Юрген, Чарна только перешла из младших учеников в старшие и ещё свыкалась со своей оборотничьей формой. Вот и проводила в ней много времени.
Порой к ним заглядывал Хранко. Это было невиданное событие: обычно он коротал дни в своей деревянной, пристроенной к терему башне в окружении рукописей и ручных воронов. Он выглядел чужеродно в шуме и жаре кухни. Морщил горбатый нос, устраивался рядом с Якобом, который чуть не сбивал его кувшином с сидром, и косился на хохочущих Бойю, Юргена и Ольжану – Юрген догадывался, что Хранко и приходил-то к ним только ради Бойи. Как бы там ни было, он не ворчал и не цедил яд, а степенно выдерживал их трескотню.
Да уж, зима – славное время.
А вот весной начинались раздоры.
– О чём задумался, господин колдун?
Юрген поднял глаза. Сава ковырял землю длинной веткой.
– Поднатужься вспомнить моё имя, – посоветовал он.
– Юрген. – Сава улыбнулся хитроватой улыбкой. К новому дому он привыкал быстро. – Звучит странно.
– Это из древней льёттской песни. – Чернолесье находилось на самой границе Вольных господарств. Севернее – только морской пролив и каменистые острова льёттов. – О конунге Юргене, которого в младенчестве нашла семья простого рыбака.
Тут же подумал, что это прозвучало вычурно, и смутился. Но Сава только задумчиво наморщил нос.
– Кто же тебя так назвал? Главный колдун?
– Нет. – Юрген улыбнулся уголком губ. Едва ли Йовара можно назвать ценителем песен. – Давным-давно у Йовара был ученик, Чеслав. Очень одарённый.
– Он сейчас здесь?
– Ну сказал же – был. – Юрген обвёл двор страдальческим взглядом. Небо подёрнули первые тени сумерек, а с востока тянулись тучи. – Он уже много лет как не здесь.
Если Саве и было дело до бывших учеников Йовара, то только по одной причине.
– А в кого он обращался? – спросил будто бы ненароком, поддевая носком ком земли.
Младшие всегда с жаром вызнавали об оборотничьих формах – не успевали попасть к Йовару, как уже размышляли, в кого могли бы перекинуться.
– В волка. Серого. – Юрген перехватил тяжёлую палку. Посмеиваясь, он уселся на заднее крыльцо и достал из-за пазухи нож. – Что, впечатлился?
Глаза Савы блеснули – он подался вперёд и плюхнулся на крыльцо рядом с Юргеном.
– О. – Выдохнул. – Я тоже хочу превращаться в волка!
Ещё бы. Никто не хотел становиться щукой или жуком-оленем, и Юрген не мог их за это винить.
– Всякое может случиться, – сказал он осторожно, принимаясь вытёсывать кол. – Но знай, что обычно так не бывает. Не припомню, чтобы в Вольных господарствах, а уж тем более – при одном дворе, появлялись чародеи, которые превращались бы в одних и тех же животных.
– А я другим волком буду. – Сава хмыкнул. – Чёрным как ночь.
Юрген приподнял брови.
– Ты же рыжий.
– О-ой, скажешь тоже. – Сава скривился. – Сам-то вон какой белобрысый! А превращаешься в чёрного пса.
Юрген был вынужден согласиться.
– Но рыжий – цвет поприметнее, – развёл руками. – Вдруг на тебе отразится? Ольжана была рыжей и перекидывалась в малиновку с рыжей грудкой. Ещё у нас есть Грынь, он немногим старше тебя
Ознакомительная версия. Доступно 24 страниц из 119
