Корабельный повар без лишних церемоний швырнул пассажирке миску овсяной каши, и той пришлось поймать завтрак почти на лету. Нет, компаньона для прогулок здесь не найти. Так что придется поменьше гулять и побольше работать. К счастью, на «Добродетели» плыли восемь детей школьного возраста, пять десят две узницы и тринадцать малышей. Так что всех – за исключением двух грудных – придется тем или иным способом обучать.
Уже через час молодая учительница спустилась на нижнюю палубу, чтобы приступить к делу. Странно, но в обществе осужденных женщин она чувствовала себя в большей безопасности, чем наверху, рядом с матросами.
Двери камер были открыты, и узницы расхаживали по палубе, занимаясь обычными утренними делами. Сейчас они совсем не походили на преступниц. Женщин и детей разделили на восемь групп – по числу столов, за которыми они питались, – и днем позволяли беспрепятственно передвигаться по нижней палубе. Однако на ночь всех запирали в четыре тюремные каюты – по две группы в каждой. Размеры этих плавучих камер составляли девять на двенадцать футов. Сейчас узницы входили и выходили, наводили порядок на трехъярусных нарах, складывали свои вещи, умывались в большой бочке с морской водой и вообще ничем не отличались от обычных путешественниц.
Разумеется, кроме татуировки, которая то и дело выглядывала из-под одежды. Что заставляло узниц портить собственное гело? Возможно, то же самое, что в прошлые века побуждало дам из высшего сословия носить огромные напудренные парики и кринолины? Мода.
Объективности ради стоило заметить, что татуировку на тело наносили лишь самые закоренелые преступницы. Обычно зловещим искусством увлекались те из заключенных, кто состоял в организованных бандитских группах и занимался не только проституцией, но и воровством. Молочницы и продавщицы, осужденные к высылке за кражу пирога или ношеной одежды, ни за что не стали бы добровольно наносить себе вред.
Сара остановилась, крепко сжала поручень и внимательно вгляделась в попутчиц. Одежда их представляла весьма жалкое зрелище. Как обычно, морское ведомство установило очередные драконовские и в то же время совершенно нелепые ограничения. Какой-то глупец решил, что шерстяные и фланелевые ткани вредны для здоровья, а потому не годятся для униформы заключенных. В результате несчастных одели в хлопчатобумажные халаты, которые не могли защитить от холодных ветров северной Атлантики. Теплые вещи запрещалось носить даже детям.
Сара не могла смириться с таким недомыслием. В чемоданах Сары рядом с легкими летними нарядами, рассчитанными на теплый климат Австралии, лежали пять недорогих шерстяных платьев. Пять – слишком много. Вполне достаточно двух, хотя это означает ежедневную стирку. А из трех остальных можно сшить теплую одежду для малышей. Что же касается женщин... надо попытаться уговорить капитана поставить печку, хотя бы до тех пор, пока «Добродетель» не достигнет тропиков.
Впрочем, эти заботы могли немного подождать. Сейчас главное – заняться непосредственной организацией маленькой корабельной школы. С некоторой опаской оторвавшись от поручня и для устойчивости пошире расставив ноги, Сара несколько раз хлопнула в ладоши, чтобы привлечь внимание к собственной персоне.
Через пару минут женщины обступили странную пассажирку, и та постаралась как можно приветливее улыбнуться.
– Доброе утро. Надеюсь, вы хорошо спали.
В ответ раздался нестройный хор голосов.
– Многие меня уже знают. Я одна из сотрудниц миссис Фрай и не раз навещала вас в Лондоне, в Ньюгейтской тюрьме. А для тех, кто не знает, скажу, что зовут меня мисс Сара Уиллис. Я ваша учительница.
Снова послышалось нестройное бормотание. Осужденных предупреждали о том, что им предстоит учиться, однако идея понравилась далеко не всем. Наконец, после долгих перешептываний, одна из женщин сделала шаг вперед и осмелилась заговорить.
И лицо, и руки бедняжки покраснели и загрубели от постоянного холода и ветра. Однако держалась она высокомерно, даже заносчиво, словно не ощущала тяжести собственного положения.
– Некоторые из нас уже умеют писать и даже считать, так что уроки нам вовсе ни к чему, мисс.
Сара постаралась пропустить мимо ушей обидный, даже оскорбительный тон. В последнее время несчастным пришлось пройти через бесчисленные мучительные испытания, так что завоевать их доверие нелегко. Чтобы освободить души от злобы и подозрительности, потребуются немалые усилия и время.
Мисс Уиллис улыбнулась:
– Очень хорошо. Те, кто уже получил образование, смогут помочь мне в работе. С удовольствием приму ваше сотрудничество, мисс... – Сара на мгновение замялась. – Как вас зовут?
Дружелюбие и благожелательность застали женщину врасплох.
– Луиза Ярроу, – почти машинально ответила она и тут же словно испугавшись подвоха, нахмурилась. – Мне бы не хотелось помогать.
– Решать вам, мисс Ярроу. Нельзя допустить, чтобы во время такого долгого пути дети не имели возможности учиться. Я очень надеялась, что кто-нибудь позаботится о них, пока я буду заниматься с теми из вас, кто заинтересован в продолжение образования. – Сара театрально вздохнула. – Конечно, если никто не захочет помочь...
– Я помогу, мисс! – откуда-то сзади отозвался молодой голос.
Сара взглянула в ту сторону, где стояла доброжелательница и увидела сидящую в камере девочку. Но когда та поднялась, стало ясно, что это вовсе не девочка, а маленькое, словно кукла, существо с вполне женской фигурой.
Сара ободряюще улыбнулась:
– А вас зовут...
– Энн Морис. Я из Уэльса.
Впрочем, можно было и не объяснять. Ее валлийский акцент говорил сам за себя.
– Не могу сказать, что очень сильна в английской грамоте, мисс, но вот с валлийской справляюсь вполне сносно.
– А какой толк от твоей валлийской грамоты там, куда нас везут? – послышался чей-то грубый, хриплый голос. – Хоть страна и называется Новый Южный Уэльс, это вовсе не означает, что там живут валлийцы!
Раздался дружный смех.
Нахмурившись, Сара снова несколько раз хлопнула в ладоши, пока не добилась полной тишины.
– Вы все равно в состоянии помочь мне, Энн. – Она постаралась не обращать внимания на реакцию остальных. – Для того чтобы заниматься с детьми, пока я буду учить их мам, вовсе не обязательно хорошо знать английские буквы. Вы вполне сможете учиться вместе со своими подопечными.
Возможно, кто-то обиделся бы, узнав, что предстоит оказаться в детской компании, но только не Энн Морис. Женщина благодарно улыбнулась и, считая вопрос решенным, снова села. Она наверняка любила детей.
Сара вдруг обнаружила, что враждебное настроение постепенно куда-то исчезло, словно растаяло в воздухе.
– Дамский комитет прислал нам сто фунтов цветных лоскутов и швейные принадлежности, необходимые для изготовления лоскутных одеял. Каждая из вас получит по два фунта ярких кусочков, нитки, иголки и ножницы. Все, что сошьете, сможете продать, а деньги оставите себе.
