– И он непременно скажет тебе: прости. Я действительно повел себя, как болван. Даже хуже. Может, сходим на свидание?
– Ой, ну конечно! – отмахиваюсь я и протяжно вздыхаю. – Ты правильно сказал за обедом, первое, что он сделает, так это засмеет меня. А следом и все остальные. Не свались я в дерьмо, то возможно и налетела бы на него, а так… Только себе хуже сделаю. Но ведь нельзя же так поступать с девушками, Оливер!
– Нельзя.
– Он весь такой крутой, все о нем говорят, девчонки падают к его ногам – зачем, в таком случае, быть нормальным, верно?
– Верно.
– Подумаешь, врезался в девчонку! Пусть валяется там в кустах, а я побегу дальше, ведь мне нельзя нарушать ритм! Я же чертов бегун!
– И не говори.
– О, Хейзи, напиши о нем! О, Хейзи, нам нужно знать про Картера больше! Фу, как противно!
– Противно.
– Я не знакома с ним лично, но открою вам, глупые девочки глаза: Картер Прайс – бессовестный болван, который выбросит вас в кусты, после того, как воспользуется всеми вашими прелестями! Со мной, конечно, было всё иначе, ведь я просто помешала ему бежать, но вот вы, слепо влюбленные в него, непременно станете жертвами с разбитыми сердцами! Боже, Оливер! – вдыхаю я ещё громче. – Вот бы открыть этим дурочкам глаза! Сказать всё это и не стать козлом отпущения в случае непонимания. Не думаю, что эти мои мысли поймут все и призадумаются, ведь… Ведь на свете не один такой Картер Прайс, а их миллионы и нам, девушкам, нужно быть аккуратнее… Эй?! – вскрикиваю я, когда Оливер резко сворачивает на парковку японского ресторанчика и нажимает на тормоз. – Что за дела? Я же чуть нос не сломала о панель!
– Я придумал.
– Поверь, теперь в нашей редакции будет не протолкнуться.
3Я не спала всю ночь, но даже это не помешало мне выглядеть свежей и воодушевленной. Мы с Оливером и хозяйкой радио-будки Менди Кук тремся друг о друга плечами, поскольку места здесь не так уж и много. Пахнет здесь сырными крекерами и колой, а небольшой стол с обновленной аппаратурой завален разрисованными тетрадями. Наконец, Менди объявляет по громкоговорителю:
– А теперь с важным объявлением выступит главный редактор школьной газеты Хейзи Пирс!
Подношу микрофон к губам и с улыбкой подмигиваю Оливеру, который держит бумажку с подсказками на случай, если я что-то забуду.
– Добрый день, учащиеся старшей школы Гринлейк. С радостью сообщаю, что с сегодняшнего дня в редакции SchoolNewsLake установлена «Волшебная коробка», куда любой из вас может поместить конверт с собственными мыслями, которыми по определенным причинам невозможно поделиться с миром не иначе, как в анонимном формате. Для того, чтобы высказать свое мнение относительно какой-либо ситуации или определенного человека, вам нужно обозначить на лицевой стороне конверта вид вашего…так сказать, обращения. Это может быть жалоба, короткое послание и даже признание в чем-либо. Или кому-либо, – нехотя уточняю я, глядя на кивающего Оливера. – В любом случае, помните, что в этих своих обращениях вы можете указывать конкретные имена! Так, каждый месяц несколько посланий будут обязательно опубликованы в новом выпуске. А какие именно – выбирает редакция. Кстати, новый выпуск газеты будет доступен для скачивания на официальном сайте школы уже на следующей неделе, так что поторопитесь высказать анонимно и в письменной форме то, что долго держали в себе. Да, кстати, – напоминаю я, вновь глянув на махающего руками Оливера, – угрозы запрещены. Такие письма будут сразу же отправляться в мусорное ведро, поэтому не тратье времени зря. Дерзайте! И спасибо за внимание. Ох, и ещё! – добавляю я напоследок. – «Волшебная коробка» будет находиться в стенах редакции: это синяя дверь между кабинетом мистера Харрисона и миссис Вульф, для тех, кто не в курсе. Иногда эту дверь запирает миссис Брук – худая, как скелет, и очень строгая уборщица, поэтому вы можете просто просунуть свои конверты в щель под дверью, – глупо усмехаюсь я собственной болтливости. – О, господи, миссис Брук, прошу прощения! Я вовсе не хотела обозвать вас скелетом! Вы очень стройная и милая…женщина. Ладно, – буркаю я, наблюдая за вздыхающими Оливером и Менди. – Всего вам…хорошего.
– Браво, Пирс! – закатывает глаза Менди. – Как всегда, краткости тебе не занимать.
– Ну, как? – спрашиваю я Оливера, игнорируя бурчание Менди. – Думаешь, сработает?
– Всё будет в шоколаде, крошка! – подмигивает он мне. – Вот увидишь, уже завтра «Волшебная коробка» будет забита.
Каково же было мое удивление, когда утром следующего дня происходит именно то, что и предвещал Оливер. Забавно получается: сразу, после нашего объявления, некоторые не стесняясь хихикали надо мной и шептались, мол, что за ерунду, ты, Пирс, ещё придумала? Детский сад! Никто в здравом уме не станет отправлять анонимные записочки, чтобы те стали достоянием общественности. Однако уже сегодня «Волшебная коробка» полна сюрпризов. После занятий мы с Оливером закрываемся в редакции, чтобы прочитать все письма, а Эмма, которой наша идея чертовски понравилась, присоединяется к нам спустя сорок минут.
– Так, было ли что интересненькое? – спрашивает она нас, прихватив с собой три стакана с колой и ведерко картошки фри. – Вы оставили хоть немного для меня или уже всё прочитали?
– Сильно не надейся, – вздыхаю я, сложив очередное дурацкое признание в огромную стопку. – Здесь одни только признания в любви!
– Серьезно? – смеется она. – И кому же?
– А ты догадайся.
– Боже, это же сущий ад! – восклицает Оливер и зачитывает: – Бла-бла-бла и «…не могу дышать, понимая, что ты отказываешься замечать меня. Дорогой Картер, прошу, почувствуй меня, когда я буду рядом. Мое сердце колотится в груди так громко, что даже атомный взрыв не способен поглотить этот грохот». Господи, кто это пишет? Малолетка?
– И так каждое второе письмо, – объясняю я Эмме. – Кажется с этой идеей мы попали впросак.
– Да ладно! Серьезно? – вздыхает Эмма и хватает несколько писем из самой большой стопки. – Ладно, что уж теперь. Еще неделя до верстки выпуска, может за это время кто-то разбавит эти розовые сопли щепоткой жесткой реальности?
– Хоть бы, – тихонько говорит Оливер и с неохотой утыкается в дальнейшее чтение.
Просидев с нами полчаса и без конца издавая тяжелые вздохи, Эмма сообщает, что вынуждена нас покинуть. Я её понимаю, ведь нет абсолютно ничего интересного в том, чтобы читать одно и то же: «Картер Прайс, я люблю тебя».
– Есть! Есть! – кричит Оливер, когда я только-только собиралась сказать ему, что и нам пора закругляться. – О, боже! Ты только послушай! Это жалоба!
– Читай! – подскакиваю я на ноги от радости. – Скорее!
– «Бреди Макбрайт, я ненавижу тебя! Ты испортил мою мечту, ты испортил мое самое первое в жизни свидание! Мне очень жаль, что в тот день, когда ты с видом раненого оленя, подошел ко мне и пригласил на свидание, я сказала «да»! Это событие должно было запомниться мне трепетом внутри, волнением и даже дурацким страхом, что в моих зубах может застрять кусочек индейки и ты будешь смеяться надо мной! Но нет, всё, что я помню, так это вопрос официанта, который он повторял семь раз: к вам кто-нибудь присоединиться, или вы будете ужинать одна? Ненавижу тебя, Бреди Макбрайт! Пусть и про тебя когда-нибудь вот так же забудут!»
