от счастья. И разрыдалась бы, да свидетели и ведьминская гордость не позволили! Нужно было по-быстрому улепетывать из аудитории.
Но не тут-то было…
Студенты один за другим покидали помещение, а профессор продолжал стоять у моего стола, преграждая мне путь к заветному выходу. Сложив тетрадку и перья в сумку, я нагло попыталась обойти мужчину, но тут же была поймана за руку. Как и два дня назад, учитель поднес мое запястье к лицу и что-то шепнул. Кожу опалило зудом. Слабо вскрикнув, я попыталась вырвать свою конечность, не пустил.
– Амелия, кто твой жених? – задал соф Валарри неожиданный вопрос.
Только после этих слов я догадалась, что так нестерпимо чешется моя брачная метка. Вот что его так заинтересовало!
– Не знаю, профессор, – честно призналась я, – он отказался от брака, когда я была еще ребенком. Моя бабушка, оскорбленная таким поступком, увезла меня подальше от столицы и отказывается теперь называть его имя.
Лицо мужчины мгновенно потемнело и в глазах зажегся опасный огонек. На скулах заиграли желваки.
– Отказывается, значит, – процедил он сквозь зубы.
Одним рывком соф Валарри притянул меня к своему телу и обхватил второй рукой мое лицо, осторожно удерживая за подбородок. Пристально всматриваясь в мои глаза, он искал в них что-то. Так продолжалось пара секунд. Внутри меня разгоралась нешуточная паника. Такое внимание со стороны любимого мужчины конечно волнительно, но если вспомнить, что передо мною некромант, то восторг как-то убавляется. И главное, пискнуть лишний раз страшно.
– А ты сама помнишь его, жениха? – с требовательными нотками спросил он, – Хоть что-то о нем можешь мне сказать?
Прикусив губу, я попыталась отвернуться. Эта тема всегда была щекотливой. Бабушка наотрез отказывалась вести хоть какие-то разговоры о моей не состоявшейся свадьбе. У наших родов принято было отдавать девочку в жены еще ребенком. До совершеннолетия маленькая женушка могла жить или со своими родителями, если муж позволял, или ее отдавали матери супруга, которая воспитывала ее, прививая традиции и ценности своего рода. Невинность девушки строго береглась, только после совершеннолетия мужчина мог прикоснуться к своей избранной. А до того и взглянуть на нее, как на женщину, не смел.
Вот так и у меня, жених был, даже ритуальной меткой нас связали, а потом произошло что-то, заставившее его уйти и отречься от меня. Бабушка сказала, это потому, что род наш разорился, но думаю не все так просто и банально.
– Амелия, – тихо напомнил о себе соф Валарри, – попытайся найти в памяти хоть что-то.
Пожав плечами, я дернулась, и на этот раз мужчина выпустил меня из своего захвата.
– Он был значительно старше. Уже юноша. Добрый и внимательный. Когда приходил в гости, всегда поднимался в детскую и играл со мной в чаепитие. Брал мою куколку и поил ее из маленькой кружечки, – вздохнув, я отвернулась от мужчины, взяла свою влажную сумку и присела на скамью. Воспоминания о прошлом всегда причиняли боль.
Профессор опустился передо мной на корточки и снова коснулся моих ладоней, нежно поглаживая запястья большими пальцами.
– Еще что-нибудь помнишь? – тихо, почти шепотом, задал он вопрос.
– Нет, – я смущено опустила глаза, – почему вы спрашиваете меня о нем?
– Для меня это важно, Амелия, – в голосе мужчины звучали непривычные мягкие нотки, – расскажи подробнее, как вы расстались?
– Никак. Однажды он просто не пришел. Родители тоже исчезли. Бабушка собрала мои вещи и, ничего не объясняя, увезла в деревню ближе к побережью. Я не помню, как это произошло, и имя жениха забылось, внешность тоже стерлась из памяти. Он сильный и добрый. Мы любили играть в птичку. Он подкидывал меня вверх, а потом ловил. Мама ругалась с нами за такие проказы, но я знала, что он поймает и не даст упасть. Но его в моей жизни больше нет, – тихо выдохнула я. – Нет и никогда уже не будет, – я посмотрела на свое запястье, где сейчас отчетливо проявилось плетение ритуальной метки. – А узор проявляется редко, все-таки он напитан магией.
– Нет, он до сих пор не сошел, потому что ритуал не разорван, – с таким-то легким триумфом произнес соф Валарри. – Твой жених не отказался от тебя, поэтому узор все еще на твоем запястье.
Подняв глаза, я недоверчиво уставилась на мужчину.
– Вы ошибаетесь, профессор, я была в храме, спрашивала у кобников. Они объяснили, что магия связи была слишком сильна, поэтому она так долго развеивается. Как только мой бывший суженый пройдет с другой свадебный обряд плетение исчезнет.
Мужчина внимательно выслушал меня и улыбнулся. А потом медленно покачал головой, словно во лжи ребенка уличил.
– Оно не исчезнет, Амелия, потому как ни с кем другим обряд твой жених проходить не собирается, – озадачил он меня своим высказыванием.
– Откуда вам знать… – попыталась я опровергнуть его слова или хотя бы возмутиться.
– Я знаю, – перебил меня мужчина, – знаю намного больше тебя, ведьмочка. А сейчас бери вещи и беги на занятия. Опоздаешь на «зельеварение»!
– Но… – буркнула я.
– Иди, Амелия, скоро я расскажу тебе обо всем. Только сам все детали выясню и все тебе объясню. Потерпи немного.
Горячие мужские губы обожгли мой висок, вводя меня в ступор. Я так и замерла статуей, наблюдая, как профессор собирает свои бумаги, натягивает плащ и выходит из кабинета.
«Он меня поцеловал!» – завизжали мурашки у меня под кожей и толпою понеслись по всему телу.
Наконец-то выдохнув, я просияла как золотая монетка. Схватив свой мокрый плащ, рванула из кабинета на верхний этаж в лабораторию. К учителю Сальвовски опаздывать нельзя! Она женщина строгая. Уж если заподозрит в попустительском отношении к своему предмету, то семь шкур с тебя спустит, пока не удостоверится, что ты вновь считаешь «зельеварение» единственно важным предметом.
А именно так я и считала. Ведь я ведьма, а значит снадобья и мази – это мой главный хлеб.
Влетев в просторную лабораторию буквально перед носом преподавателя, быстренько заняла свой рабочий стол и замерла изваянием, готовая внимать каждому слову произнесенному тут. Кроме того, сегодня злить учителя Сальвовски мне было не выгодно. Я затеяла месть за свое публичное унижение на балу. Если все пройдет как надо, звездой этого дня стану уже не я. Главное, чтобы не поймали.
Получив задание на изготовление простенького отвара для заживления гнойных ран, я уверенно двинулась к шкафчикам, хранившим все возможные ингредиенты – от одуванчика полевого до порошка из костей висельника. Кропотливо выбрав нужные для себя, я незаметно умыкнула шепотку измельченных корней марены. Это растение широко было известно деревенским ведьмам. Как лекарство оно не использовалось, а вот как краситель было
