чтобы никому в голову не пришло, будто у меня двойные намерения. Но для этого мне потребуется помощь, поскольку я была всего лишь подростком с ограниченными возможностями.
После долгих раздумий я поделилась своим планом с Тиной… пусть и в несколько измененном варианте.
Я сказала, что хочу поехать в Тагус учиться, но сыновья Эдриена Кэша тоже там, а я не хотела бы, чтобы они обо мне знали. Они никоим образом не должны выяснить, что я как-то связана с их бывшим садовником. Я постаралась ее убедить, что хочу учиться там больше всего на свете, и в конце концов уговорила ее помочь. У меня уже была идея: воспользоваться чужим именем.
Два года назад погибла дочь моей тети, единственной маминой сестры. Девушку звали Джуд Дерри (девичья фамилия нашей мамы), и ее сбила машина после вечеринки, на которую она сбежала без разрешения. Ведь ей имя уже ни к чему, правда? Прежде всего я выкрала ее свидетельства о рождении, смерти и все необходимые бумаги. Потом мы связались с одним типом. Тина его знала, она вообще знакома со многими людьми, приходившими к психотерапевту по разным вопросам. Этот тип взялся изготовить фальшивые документы.
Конечно, это было не вполне законно, но Тина верила, что я достаточно защищена от семейки Кэшей, а я верила в это, поскольку очень хорошо умею лгать… Хотя, честно говоря, я всегда подозревала, что Тина все знает и в глубине души тоже хочет, чтобы у меня получилось задуманное, поскольку гибель Хенрика совершенно выбила маму из колеи.
После бесконечной бумажной волокиты и благодаря ежемесячным чекам от Эдриена Кэша я в конце концов стала Джуд Дерри, но мы с Тиной сделали еще кое-что: стерли из маминых документов имена Хенрика и Айви и вписали имя Джуд, как будто та ее дочь. Не знаю, каким образом дельцы преступного мира это проделали, но им удалось. Поверьте, всегда найдется человек, которому можно дать взятку.
В таком случае, даже если меня разоблачат, Джуд Дерри не будет иметь никакого отношения к Хенрику Дамале. Если Эган попытается что-то узнать обо мне, он узнает лишь, что моя мать больна. Узнает, что некая Элейн Дерри больна СПИДом, и это правда. Джуд окажется ее единственной дочерью. Мама не болтлива, а значит, у нее он не выяснит, правда это или нет.
Потом пришлось заняться еще более трудным делом: сделать себя как можно более похожей на Джуд. Я разыскала несколько ее фотографий. У меня каштановые волосы, а, выгорая на солнце, они становятся совсем светлыми. У Джуд были темные, почти черные. Мне пришлось перекраситься и немного укоротить волосы, чтобы изменить внешность.
Затем я выбросила всю свою старую одежду и купила новую, чтобы приобрести облик девчонки-оторвы. Я загорела, подправила форму бровей и проколола уши под серьги. Я всеми силами постаралась изменить внешность, оставить в прошлом ту девочку, считавшую пощечину и унижение достаточным наказанием.
И тогда Джуд Дерри с обновленным лицом выбралась из могилы и отправилась в Тагус, чтобы уничтожить Кэшей.
Пару месяцев я присматривалась к ним. Оценила обстановку в Тагусе, для чего даже проработала пару недель в ближайшем кафе. Помните, как в первой книге во время праздника, устроенного Эганом, ко мне подошла какая-то девушка и сказала, что я ей кого-то напоминаю? Так вот, она была права, потому что я все время крутилась поблизости, вот только они никогда не обращали на меня внимания.
Конечно, не все получилось так, как я ожидала. Одним из сюрпризов стало знакомство с Арти, а еще план Кайаны, ставший хорошим прикрытием: чтобы Идеальные лжецы создали закрытый клуб, по всем правилам. Все остальное вышло именно так, как и ожидалось: Эган выбрал меня на роль своей девушки, и это главное. Перед поступлением в Тагус я изучила все его привычки. Я бывала в тех же местах, что и он, наблюдала за девушками, с которыми он встречался, и обнаружила, что у всех было нечто общее: покорность. Эган не знал слова «нет», и если кто-то ему отказывал, из кожи вон лез, чтобы это изменить.
Ну что ж, значит, я стану девушкой-«нет».
В тот вечер, когда я села за стол и предложила Эгану сыграть в покер, мне пришлось выпить несколько глотков для храбрости, потому что бросить вызов убийце брата нелегко. Но я отчаянно надеялась, что все получится, и я вызову у него интерес. Как только мне это удалось, я почувствовала уверенность в своих силах и смогла продолжить.
С каждым унижением, которому подвергал меня Эган с тех пор, как объявил своей девушкой, мне все больше хотелось все бросить, но я всегда помнила, какие издевательства терпел Хенрик, чтобы прокормить нас с мамой, и знала: я тоже должна терпеть, пока окончательно не уничтожу его.
Я прекрасно изучила тот тип людей, к которому принадлежали Кэши, но начала сомневаться, когда поняла, что Адрик ведет себя иначе, чем его братья.
Адрик… Признаюсь, это самое слабое место в моем плане. Вот уж не думала, что я что-то к нему почувствую, и это заставит меня усомниться в собственных намерениях, мне захочется поверить, что, возможно, он не имеет отношения к гибели Хенрика. Ведь, размышляя несколько ночей, я вспомнила, что брат почти не упоминал об Адрике, когда рассказывал о мальчишках Кэшах.
Но ведь именно Адрик вошел в дом Хенрика, мой брат его видел.
Об этом я тоже напоминала себе каждый вечер.
Тебе не может нравиться убийца. Но что, если он не убийца?
Почему ты так уверена, что нет?
А почему я так уверена, что да?
Я знала лишь, что Эган и его братцы систематически издевались над моим братом. Они причинили мне страдания, отняли у меня единственного человека в мире, который готов был рисковать жизнью в их мерзком доме, только чтобы обеспечить меня и маму. Я должна быть сильной. Не должна бояться.
Я не могу отступить.
Я никогда не была жестоким человеком, но гибель Хенрика изменила меня. Возможно, другие на моем месте отреагировали бы иначе. Быть может, тебе и не кажется, что ты делаешь большое дело, но когда у тебя нет ничего, кроме хлеба, а завтра кончится и он, ты научишься его ценить. В нашем безнадежно отчаянном положении Хенрик был единственным лучиком света. Когда он погиб, все погрузилось во мрак; остались оглушенная горем мама, опустевший дом и голос Хенрика у меня в голове, неустанно повторявший, что сыновья Эдриена что-то замышляют против него. А потому, хорошенько поразмыслив, я
