— Из-за твоего поведения и образа жизни.
Губы двуликого сжимаются в тонкую линию, лишь насмешливый взгляд скользит по моему лицу.
— Если ты о деньгах, которые я отдал за тебя на аукционе…
— Нет. Не только, — качаю я головой. — Я заметила, что окна твоего дома слишком чистые и прозрачные. Это потому что они сделаны из стекла. Возможно, из искусственного, но всё же из стекла, а не из дешёвого пластикового заменителя. Ещё замки на дверях.
— А с замками-то что не так? — ироничная усмешка чуть приподнимает уголок губ Рисая.
— Такие делают только на заказ, — улыбаясь, развожу я руками. — Они выглядят, как самые простые, те, что на магнитах. Но на самом деле это современные электронные замки. Они не по карману тем, кто живёт здесь. Большинство людей в Призоне вообще не знают о существовании вещей, которыми ты пользуешься.
Рисай всё с той же усмешкой смотрит на меня. Потом вдруг заходится смехом.
— Знаешь, Дарья, я начинаю бояться тебя. — Он снова подаётся вперёд и протягивает руку к моему подбородку. Подхватывает его двумя пальцами и приподнимает голову. Так, что наши взгляды соединяются. При этом Рисай вовсе не выглядит тем, кто боится. — Откуда у тебя такие познания? Ты из тех, кто днём изображает из себя скромницу, а по ночам вскрывает замки и грабит чужие дома?
— Что? — Я на мгновение теряюсь от его обвинений и не сразу соображаю, что он шутит. Только спустя несколько секунд тоже начинаю смеяться. — Нет, боже, нет! Я просто видела, как ты открыл замок с помощью своего электронного браслета.
— Допустим. А про окна откуда знаешь? — повторяет свой вопрос двуликий.
— Я с детства мечтала стать дизайнером загородных домов. Мне нравилось изучать материалы, фурнитуру, их свойства и особенности применения, — признаюсь я честно. — Родители даже откладывали понемногу деньги, чтобы отправить меня на учёбу в столицу… — Я осекаюсь. — Но потом мы попали сюда… И родителей больше нет, и денег почти не осталось.
Улыбка сходит с моего лица, и я замолкаю. Грустные воспоминания внезапно наваливаются давящей тяжестью.
Отец и мама умерли чуть больше трёх лет назад, когда мне было семнадцать. Часть денег ушла на то, чтобы похоронить родителей по-человечески. Тех, что остались, оказалось недостаточно для учёбы. К тому же они быстро заканчивались, и с мечтой стать известным дизайнером и вырваться из этого ужасного места пришлось распрощаться.
Рисай сквозь прищур глаз смотрит на меня задумчиво, а после отпускает мой подбородок.
— Кажется, я знаю, как помочь тебе осуществить твою мечту детства. Я оплачу твою учёбу и помогу найти работу.
— В обмен на что? — поёживаюсь я, предчувствуя надвигающиеся проблемы.
— В обмен на помощь в одном деле. — Рисай начинает постукивать пальцами по столу. — Ты поможешь мне отомстить тому, по чьей вине я оказался в Призоне.
Глава 4. Всё не то, чем кажетсяДарья
Предложение двуликого звучит весьма заманчиво. Только всё равно есть что-то, что меня настораживает. Каждой клеточкой своего существа чувствую подвох.
Никогда ещё я не слышала, чтобы двуликие так бессмысленно сорили деньгами. И я не знаю случаев, когда высший так охотно облагодетельствовал бы хоть одну сиротку вроде меня.
Но в таком случае, зачем этим заниматься Рисаю?
— И как же, по-твоему, я могу помочь отомстить? — В голове моментально зарождается неприятное подозрение. — О, нет. Только не говори, что ты купил меня, чтобы подложить под того, кому хочешь отомстить. Я должна скомпрометировать его? Может, что-то выведать у него? Или украсть? Поэтому ты спрашивал, откуда я знаю о замка́х, да?
— Нет, успокойся. — Рисай хмурится. — Не нужно ничего красть!
— Какая же тогда роль мне отведена в твоём плане мести? — Я уже совсем ничего не понимаю и окончательно путаюсь в паутине слов двуликого.
— Роль моей Куклы, — произносит он громко и чётко. — Рабыни, купленной для разного рода сексуальных развлечений.
Сердце подпрыгивает и начинает яростно колотиться где-то в горле. Вместе с застрявшим там колючим комом.
От предложения Рисая на душе становится мерзко.
Он купил меня на аукционе, как вещь. Как какую-то бездушную статуэтку!
Он не ударил, не изнасиловал и не задушил, как, судя по словам охранников, поступали со своими Куклами другие хозяева! Он даже обещал устроить моё будущее, но…
Я всё равно для него просто дорогая вещь.
С каждой минутой всё сильнее ощущаю, как расширяется между нами пропасть, которую я заметила только сейчас.
Лицо горит от смущения и покалывает от возмущения. И чтобы скрыть это, я тру ладонями щёки.
— Мне нужно будет с тобой?..
— Не по-настоящему, не беспокойся, — качает головой Рисай. — Если мне приспичит кого-нибудь трахнуть, я предпочту шлюху, знающую в этом толк. Всё, что нужно тебе, это подтвердить мои слова и признать себя моей Куклой, когда придёт время.
Я не знаю, стоит ли верить тому, кого вижу впервые в жизни. Его слов уже недостаточно для восстановления моего спокойствия.
— Прости, но я что-то пока не очень понимаю. Как моё признание поможет тебе отомстить?
Рисай опирается локтями на стол, складывает ладони «домиком» и обжигает ледяным взглядом.
— Я расскажу тебе одну историю, Дар-рья. — Он произносит моё имя как-то непривычно зло, с надрывными рычащими нотками. — Ты всё поймёшь. А после сама решишь, готова ли помочь мне.
— А если я решу, что не готова? — задаю ему вопрос, что называется, в лоб.
— Тогда ты уйдёшь.
Всё тот же пристальный холодный взгляд. И всё та же поза. Ни единый мускул на лице Рисая не выдаёт истинных эмоций и мыслей.
Но я чувствую, что он лжёт. Не имеет значения, что я отвечу, двуликий всё равно не отпустит меня.
— Итак. — Рисай принимает моё молчание за готовность выслушать, и начинает свой рассказ. — Как и сказал, я оказался здесь, в Призоне по вине высшего ке-тари, — повторяет он уже сказанное ранее. — Мы вместе учились в Академии и были друзьями. Двадцать лет назад. Но после окончания Академии закончилась и наша дружба. Точнее… она постепенно переросла во вражду.
— Из-за чего, если не секрет? — тут же интересуюсь я у него.
— Из-за власти. По результатам голосования я должен был занять высокую должность. Но тот, кто называл себя моим другом, подделал результаты и обманом занял пост, который предназначался мне. Из-за этого мы начали враждовать. — Рисай наклоняется вперёд и тихо добавляет: — И ещё из-за женщины.
— Из-за женщины? — щуру я глаза и невольно подаюсь ему навстречу.
Конечно, я не слишком знакома с особенностями личной жизни двуликих. Но в те времена, о которых говорит Рисай, двуликие ещё не женились. Женщины были лишь бесправными игрушками. Любой двуликий мог без суда казнить женщину, просто задушив её. За один только взгляд, за одно возражение или отказ подчиниться.
