грелась в лучах славы и скромно отвечала, что не могла поступить иначе, ведь долг любой уважающей себя леди — помогать страждущим.
О долге и приличиях местные обитательницы могли рассуждать часами. Больше им, по-хорошему, и обсуждать-то было нечего. Погоду, урожай, неудачное платье местрис Тинд, в котором она имела несчастье появиться на дне рождении мэра, ну и вот их — приличия.
Самым главным для женщины была, разумеется, добродетель. После нее — самоконтроль и сдержанность. Истинная леди никогда не поднимет голоса, не засмеется громко, не будет верещать от ужаса. Ее должно быть видно, но не слышно.
Но и внимания слишком много привлекать ей тоже не положено!
Все это я могла наблюдать и не выходя в город — на так называемых уроках.
Меня пристроили в пансионе к уборке. Поначалу я не слишком этому обрадовалась — с детства ненавидела возиться с тряпкой. Но быстро смекнула, что таким образом у меня появился доступ практически во все помещения. Что я тут делаю? Убираюсь, разумеется. Вот ведро, вот веник, вот и тряпка.
А если я очень часто намываю одно и то же место по полчаса под дверью комнаты, в которой идут занятия для младшей группы, так там сильно пятно въелось. Еле оттерла.
*Как ни странно, линолеум был изобретен в середине 19 века, то есть довольно давно. А резиной пол выстилали еще раньше. Автор сама удивилась.
Глава 3
Уроками то, что происходило в пансионе, назвать можно было с большой натяжкой. В девочек вдалбливали целую систему, которой они обязаны были соответствовать. А иначе их никто никогда не возьмет замуж — что, само собой, страшная трагедия.
То есть, скажем, географии и истории их никто не учил. Зачем? Им в жизни это никак не пригодится, если цель — выгодная партия. А вот разбираться в тканях, организовать прием на сто персон или отличить хаконское кружево от эльрекского — это да, это полезные навыки.
По крайней мере бытовую лексику я осваивала на этих тайных занятиях просто отлично. Натирала линолеум до блеска и бубнила себе под нос самые распространенные выражения. Легче всего оказалось запоминать сразу целыми фразами. Я так и зубрила: «Доброго дня, пусть над вами смилостивится Высший», «Благодарю, вы очень помогли», «А теперь принесите настоящий шелк».
Ко мне все привыкли уже через месяц, к тому же случилось новое событие, предоставившее обществу тему для обсуждения за чаем — сгорел сарай в усадьбе мейстера Филпса. Лето выдалось жарким и засушливым, вот солома и полыхнула. К счастью, обошлось без жертв.
Так что про найденную в озере девицу неясного происхождения все благополучно позабыли. Я же искусно сливалась с окружающей средой, стараясь не привлекать внимания. Разве что мылась чаще остальных, но этого кроме моих ближайших соседок по комнатам никто и не замечал. А так — вставала с рассветом, как все, и отправлялась драить этажи.
Раз в неделю девочкам-ученицам полагался выходной. Мне такой роскоши никто не предоставил, как и остальным служанкам, так что в эти дни, пользуясь тем что классы пустуют, я мыла столы, выгребала паутину из углов под потолком, и втихаря подглядывала в учебники.
К сожалению, читать я тоже не умела. Загогулины разной длины сливались для меня в одну сплошную линию, без малейшего признака смысловой нагрузки. Спросить было не у кого, а научиться самой… в теории, наверное, возможно, но с какой стороны к этому подступиться? Тут нужен хотя бы букварь и кто-нибудь, готовый прочитать мне его вслух. Спросить я ни у кого не могла, продолжая отыгрывать роль немой дурочки.
Так бы я и маялась, если бы не случай.
Больше всего я ненавидела сидеть в комнате без дела. Честно сказать, предпочитала шататься по этажам с тряпкой и ведром, чем лежать на жесткой узкой койке, бездумно вперившись в сероватый потолок. Сразу наваливалось осознание того, что я застряла в этом странном мире без малейшей возможности вернуться.
И да, озеро я проверила. Мало того, недели две спустя после моего попадания оно обмелело из-за жары настолько, что его можно было пересечь вдоль и поперек, слегка подобрав юбку. Вода не достигала и колена. Ил неприятно хлюпал под ногами, я потом еле оттерла ступни от зеленоватого налета, но больше ничего из обследования не вынесла. Стеклянного куба на дне не нашлось, портала тоже.
Вывод: я застряла тут насовсем. А значит, нужно обживаться, зарабатывать репутацию и деньги и усиленно учиться. Оставаться всю жизнь на положении служанки мне совершенно не хотелось, а чтобы пробиться куда-то наверх, нужно представлять себе куда именно ты хочешь.
Пока что же я старалась не выделяться и молча драила отведенную территорию — то есть весь центральный флигель пансиона, сверху донизу. После того, как я взялась за дело всерьез, первый этаж засиял чистотой, да и все остальные радовали глаз.
Обходя в очередной раз здание, я наткнулась на неприметную дверь на самом верху, под крышей. Ее давно не открывали, увесистый замок порядком заржавел, а на петлях повисла вездесущая паутина.
Скорее всего, там был склад старых вещей, и мне пришла в голову неожиданная мысль.
А что, если там хранится что-то полезное?
Нет, красть у людей, приютивших меня в трудную минуту, я не собиралась. А вот позаимствовать что-нибудь ненужное, на время — почему нет? Близилась осень, по ночам уже холодало, и, несмотря на то что стена моей комнаты вплотную прилегала к кухне, ближе к утру я просыпалась, клацая зубами. И ведь обогреватель не включишь! Так что если вдруг за дверью обнаружатся залежи постельного белья, я бы не отказалась от запасного одеяла.
На то чтобы вскрыть замок, у меня ушло три минуты. Я досадливо цыкнула зубом. Пальцы теряют сноровку, надо бы снова начать тренироваться! В былые времена я такие игрушки ломала секунд за сорок.
Хорошо, мне хватило ума смастерить в первые же дни примитивную швабру из рогатины, так что руки я в грязной воде полоскала по минимуму, а после уборки обильно мазала их маслом. Крошечный флакончик обошелся мне в половину недельной зарплаты, но лучше я поголодаю, чем лишусь главного рабочего инструмента — ловких пальцев.
Воровато оглядевшись и убедившись, что на этаже никого, я потянула на себя тяжелую створку.
Она поддалась неожиданно легко и почти беззвучно. Я-то уже морально приготовилась к душераздирающему скрипу!
По ту сторону было темно и тихо.
Я шмыгнула внутрь, втянула за собой рабочий
