из лежанки и охватывали белыми лентами тело. Фиксация была, как на опасном аттракционе или в кабине звёздолёта из фантастических фильмов. Выбраться невозможно, как ни пытайся.
Я и не стал. Зачем силы тратить на бесполезное дёрганье? Вместо этого я начал внимательно оглядываться. В этом тоже не было особого смысла, зато хоть не так скучно лежать.
Сначала я пробежал взглядом по белому-белому потолку. На нём были видны какие-то выступающие наросты. Естественно, тоже белые.
Следом я осмотрел стену рядом со мной. Она была ровной, белой и матовой. И больше ничего интересного на ней не обнаружилось.
Зато, когда я перевёл взгляд на стену со стороны ног… В этой стене была дверь!
Я бы её в жизни сразу не разглядел. Во-первых, потому что у меня зрение хоть и хорошее – всего минус пять – и лучше, чем у девяносто пяти процентов жителей Земли моего возраста. Но всё же это были минус пять… А, во-вторых, потому что стык двери и стены практически не просматривался. Но сейчас, лёжа на кушетке, я узнал сразу две невероятных новости...
Первая заключалась в том, что я стал отлично видеть. Это не помогло бы мне сразу рассмотреть стык двери и стены, но зрение у меня теперь было абсолютным. Если не сказать больше – почти орлиное. Во всяком случае, если очень захотеть, оно даже слегка увеличивало рассматриваемый объект. Так что я теперь был человеком-биноклем. Йухууу! Хоть что-то хорошее в этой идиотской ситуации!..
А вторая новость была связана с тем, что в двери имелось окошко... И в нём была отлично видна чёрная пустота космоса. А ещё край атмосферы какой-то планеты.
Куда моё нынешнее пристанище стремительно падало...
Кстати, в том же окошке я увидел летящие точки других таких «пристанищ». Значит, на планету падал не я один. Нас таких было много…
Неприятная сторона заключалась в том, что мы именно падали. Под другими белыми «пристанищами» не было видно следов дюз – ну или хотя бы чего-то такого. Мы неслись в атмосферу планеты, причём с ускорением местного свободного падения. И оставалось надеяться, что те, кто нас сюда отправил, точно знают, что делают...
С трудом оторвав взгляд от окошка, я посмотрел левее.
Моё «пристанище» оказалось прямоугольным. Примерно три метра в длину, два метра в ширину. И где-то два с половиной метра в высоту. Из всей обстановки внутри имелось немного: моя лежанка, откидной столик на стене и два откидных стула. А ещё какой-то ящик со стороны изголовья лежанки.
Ящик казался вместительным: на всю ширину «пристанища» или, скорее, капсулы – и в полтора метра высотой. Дверца, чтобы попасть внутрь, находилась слева от лежанки.
А ещё я неожиданно осознал, что в моей капсуле жутко холодно.
Если у белого трико и были полезные функции, то среди них явно не числилось обогрева. Моё тело уже слегка закоченело. Пришлось старательно шевелить конечностями, чтобы разогнать кровь.
В этот момент мою капсулу тряхнуло в первый раз. Посмотрев в окно, я понял, что эта тряска ознаменовала столкновение с атмосферой планеты. Теперь капсула слегка вибрировала, продолжая падать, а вокруг неё вспыхивал от трения воздух.
Ещё какое-то время я старался подавить панику, поднимающуюся из глубин мозга. Заодно отметил, что температура внутри капсулы неплохо поднялась. Стало даже жарко…
А потом паника затопила сознание полностью. В тот момент, когда капсулу начало трясти, уже не переставая, я стал орать. И орал весь оставшийся путь! Я пытался вырваться из оплетших меня ремней – и даже пару раз был близок к успеху. Но эти подлые ремни умудрялись вовремя «подтянуться», чтобы снова придавить меня к лежанке.
В какой-то момент падения меня вдавило перегрузкой, больше не давая пошевелиться… Под полом зажужжал какой-то механизм, и падение замедлилось, сойдя на нет. А потом возобновилось меньше, чем на секунду. Правда, это не помешало сердцу рухнуть куда-то в пятки.
В этот момент белая капсула вздрогнула в последний раз… И замерла.
Пока я пытался унять стук взбесившегося сердца, решившего доказать мне и миру, что отбойный молоток – это слабак, и можно стучать ещё быстрее, белые ремни с щелчком отцепились от невидимых креплений. А затем, шурша, втянулись в лежанку. Я снова получил свободу движения.
Правда, пользоваться ею я не спешил. Просто лежал с закрытыми глазами и считал до ста. Нужно было взять себя в руки. А ещё понять, что происходит, куда меня занесло – и что теперь делать. Данных для анализа было слишком мало, а эмоций внутри – слишком много.
Мне было страшно... Кто-то скажет, что в данном конкретном случае страх непродуктивен. И я с ним соглашусь. Но страх сам по себе иррационален. И почти неконтролируем. Боятся все живые существа. И боятся нередко. Значит, надо уметь не давить этот страх, а пропускать его через себя и жить дальше.
Вот этим я и занимался в первый час своей жизни на неизвестной планете… Я ещё не знал, что именно этот час и станет прологом в новую жизнь. Но так оно и было. И час этот я потерял совершенно бездарно. Во всяком случае, с точки зрения выживания.
Но я тогда не знал, что надо выживать и спешить. Я ничего не знал. Я просто лежал на белой лежанке, в белой капсуле, на неизвестной планете. И слушал, как сердце бешено стучится об рёбра. А заодно приходил в себя после свободного падения на неизвестную планету.
Ведь может человек просто полежать, разве нет? Может!
А потом оставьте меня на часик, пожалуйста… Мне страшно…
Глава 2. Чересчур запутанный
Дневник Листова И.А.
Первая ночь первого дня в новом мире
Внутри капсулы снова стало прохладно. И это заставило меня начать шевелиться. Пока моё «пристанище» неслось вниз огненным болидом, внутри было жарко, как в бане. А потом температура начала быстро опускаться. И вскоре достигла пятнадцати-восемнадцати градусов, отвратительных в своей некомфортности.
Вроде бы и не особо холодно, но и не сказать, чтобы тепло. А, если учесть, что мой белый комбинезон не особо помогал согреться, то можно представить, как мне стало хорошо!..
Я стучал зубами и подёргивал конечностями, как
