Перед моими глазами кружились черные мушки, живот прилип к позвоночнику от дикого голода, ноги дрожали от неимоверного напряжения. Силы на исходе. Еще мгновение – и стена огня, распадаясь на мелкие очаги, медленно истаяла. Но именно в этот момент я почувствовала волну энергии, прошившую меня насквозь и подарившую капельку силы, чтобы сделать заключительный бросок в задуманном деле. Граница активирована, значит все уже в безопасности, пора подумать о себе. Глядя на злобные лица людей и вампиров, окружающих меня, торжествующе ухмыльнулась и – активировала амулет перемещения, обратившись к Богине: «Спаси и сохрани меня и мой народ, Великая!» Вслед мне, исчезающей в сгущающейся тьме, донесся разочарованный вой несостоявшихся убийц…
* * *
Сознание возвращалось медленно и нехотя, упрямо цепляясь за остатки темноты и покоя. Легкий ветерок, принесший запах дыма и жилья, коснулся лица и, немного поиграв с волосами, лежащими на щеках, полетел искать новую забаву. Открыв глаза, я уставилась в голубое небо, по которому лениво и безмятежно скользили пушистые белоснежные облака. Судя по всему, ранее утро.
Тишину нарушил собачий лай, донесшийся справа. Повернув голову, я увидела высокие деревья с длинными голыми стволами и непривычными глазу разлапистыми ветвями с листочками-иголочками. Хм-м, необычно, но красиво. Между деревьями виднелось несколько приземистых домишек с печными трубами над крышами которых вьется печной дым.
Я с трудом села, вернее, попыталась, потому что как только голова оказалась над землей, все вокруг завертелось, а к горлу подступила тошнота. Пришлось, пережидать приступ, прижав голову к коленям. Заодно проверила свой внутренний резерв. Результат был неутешительный: я пуста. И хуже всего, что до меня дошло, куда я попала из перехода. Плохо, хуже некуда. Потому что меня выбросило в Голодный мир, или, как его описывали в хрониках, Опустошенный. Пустой близнец моего мира.
Как говорится все в тех же хрониках, при создании миров происходят иногда вот такие случайности, когда рождаются два мира, одному из которых достается все, а другому – ничего, ну или почти ничего. Я чувствовала, как по капельке уходят остатки моих сил, а мир препятствует их накоплению, присосавшись ко мне пиявкой. Да, тяжеловато будет продержаться здесь целых две недели до полнолуния без магической защиты. Придется использовать магию в строго ограниченном количестве и только при прямой угрозе жизни. Лишь тогда, я пообещала себе и миру, обращусь к резерву.
Поставив внутренний блок, чтобы отгородиться от голодного пространства, я сразу почувствовала облегчение, даже головокружение, вызванное переходом, прошло. Медленно поднялась на ноги и привычно прислушалась, присмотрелась, принюхалась. Живот до боли крутит от голода, поэтому первым делом надо подкрепиться. Жаль, что не могу пока принять второй облик, не хватит сил на полный оборот, да и бросать вещи на произвол судьбы тоже не хотелось бы. Придется потерпеть, пока резерв не пополнится, чтобы обернуться в одежде, надежно спрятав ее в укромный магический карман на своем теле. Выбрав основным ориентиром виднеющуюся между деревьями деревню, я направилась к ней, с трудом передвигая измученные усталостью и голодом ноги.
Последний дом на краю деревни я приметила сразу и, стараясь не светиться на открытых участках местности, пробралась к нему. Перемахнув через шаткий забор, еще раз удивленно огляделась вокруг. Никого, только собаки брешут. Наверное, почувствовали хищника в моем лице или чужака, пытаются предупредить хозяев. Но хозяева, странным образом, либо крепко спят, либо внезапно исчезли. Хотя меня бы это устроило. Лучше не причинять зла.
Еще раз тревожно оглянувшись вокруг и не заметив никого, направилась к дому, окруженному невысокими деревьями с круглыми краснобокими плодами. Заглянув в окна и не увидев хозяев, проникла в дом через незапертую дверь. Внутри оказалось тепло и чисто, множество ярких разноцветных половичков на полу и даже на табуретах, стоящих возле длинного стола, на котором прикрытый большим серым полотенцем с вышивкой красовался свежие хлебный каравай.
Оторвала кусок хлеба и чуть ли не жмурилась от его божественного аромата и вкуса. Ум-м-м, какая прелесть! Сунулась в тяжелый горшок с тоже вкусно пахнущими… ным-ням, плодами, наверное. Напоследок решила попробовать те самые краснобокие плоды, что видела на деревьях, окружающих дом. Вряд ли несъедобные, обычно у нас с людьми вкусы и стол схожи. Вот и здесь все оказалось, не просто съедобным, а очень вкусным и сытным. Особенно плоды с деревьев, сочные, сладкие, хрустящие.
Сунув свой уже не очень голодный нос в кувшин, увидела там белую жидкостью и, осторожно пригубив, чуть не замурлыкала от удовольствия. Очень похоже на молоко, которым наши кобылы кормят жеребят, только у нас оно с голубоватым оттенком. В общем все, что я нашла поесть, вполне съедобное, хорошо пахнет и живот радует. От голода не помру.
Наевшись, я засунула в мешок остатки каравая и, грустно обведя взглядом уютную комнату, вышла во двор и направилась в дальний сарай. Спать хотелось нестерпимо, поэтому, забравшись наверх и закопавшись поглубже в сено, я спокойно заснула, поджав колени к груди, чтобы сохранить тепло.
Проснулась от пронзительного детского крика и мужских голосов, раздававшихся снизу. По свету, пробивающемуся сквозь щели сарая, поняла, что время за полдень. Осторожно выбравшись из сена, я бесшумно подобралась к краю второго яруса и заглянула вниз. От того кошмара, что творился внизу, у меня дрожь пробежалась вдоль позвоночника, заставив волосы встать дыбом. Я стиснула зубы, чтобы не зарычать.
«Уроды! Ненавижу! Убью!» – мысленно кричала я, глядя, как двое мужчин в серых одеждах и высоких черных сапогах с сальными пьяными ухмылками рвали на худенькой девочке лет двенадцати-четырнадцати одежду и швыряли ее друг другу. На руке одного из мерзавцев повис мальчик, наверное, девочкин братишка, не старше семи лет, пытавшийся остановить его и, судорожно всхлипывая, что-то кричал. Мужчина резким движением руки отбросил мальчишку от себя, от чего тот ударился головой о столб, поддерживающий верхний ярус, и тут же затих.
Девочка взвыла раненым зверем и попыталась броситься к брату, но была остановлена вторым гадом – он схватил ее за косу и, резко притянув к себе, принялся лапать за еще не сформировавшуюся грудь. Под ее вопли и тоскливый вой я незамеченной спустилась вниз и подобралась ко второму паскуднику, который, глядя на своего приятеля-распутника, мерзко гоготал. Пока не захлебнулся в тот момент, когда мой кинжал мягко вошел ему в спину, проникая в его черное сердце, прекращая такую никчемную жизнь. Меня не мучила совесть, мне не было его жалко, я часто слышала и видела последствия подобных разгульных игрищ. Слишком часто в последнее время жертвами таких вот тварей становились женщины стерхи, на красоту которых заглядывались мужчины самых разных жителей Цессы. Особенно вампиры, наши исконные соседи и враги, а отныне – убийцы моего народа.
Второй мерзвец, как и девочка, ошарашенно замерли, глядя на меня и медленно опускающуюся на землю мертвую тушу. В глазах девочки сверкнул огонек надежды, а вот ее мучитель быстро справился с первым шоком и выхватил из-за пояса небольшую, странную, загнутую металлическую штуку и направил на меня.
